Мощи святых. Ключ к пониманию откровения иоанна богослова - гермоген тобольский Священномученик гермоген тобольский откровение о распутине
епископ Тобольский и Сибирский
Дни памяти 16 (29) июня; в Соборах Московских (26 августа (8 сентября)) и Саратовских (ближайший воскресный день к 31 августа (13 сентября)) святых Храмы храм СПбДА
Священномученик Гермоген (в миру Георгий Ефремович Долганев), епископ Тобольский и Сибирский, родился 25 апреля 1858 года в семье единоверческого священника Херсонской епархии, впоследствии принявшего монашество. Он окончил полный курс юридического факультета в Новороссийске, здесь же прошёл курсы математического и историко-филологического факультетов. Затем Георгий поступает в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, где и принимает монашество с именем Гермоген. 15 марта 1892 года он становится иеромонахом.
В 1893 году иеромонах Гермоген окончил Академию и был назначен инспектором, а затем ректором Тифлисской Духовной Семинарии с возведением в сан архимандрита. Не желая содействовать антицерковному и материалистическому духу времени, он поощряет распространение миссионерства среди населения Российской окраины.
14 января 1901 года в Казанском Соборе Санкт-Петербурга отец Гермоген был хиротонисан во епископа Вольского, викария Саратовской епархии. В 1903 году его назначили епископом Саратовским и вызвали для присутствия в Святейшем Синоде.
Служение Владыки отличалось неослабевавшим горением духа: процветала его трудами миссионерская деятельность, устраивались религиозные чтения и вне богослужебные беседы, программу для которых составлял сам же епископ и он же руководил ими.
В конце 1911 года на очередном заседании Святейшего синода Владыка резко разошёлся с обер-прокурором В.К. Саблером, который с молчаливого согласия многих архиереев спешно проводил некоторые учреждения и определения прямо противоканонического характера (корпорация диаконисс, разрешение отпевания инославных).
7 января преосвященному Гермогену был объявлен указ за подписью Государя об увольнении от присутствия в Святейшем синоде и отбытии в свою епархию до 15 января. Не уложившись ввиду болезни в отведённый промежуток времени, Владыка был сослан в Блоруссию в Жировицкий монастырь. Одной из причин этой ссылки явилось также и резко отрицательное отношение Владыки к Г.Е. Распутину.
Положение опального епископа в монастыре было тяжёлым. Ему не разрешали часто служить, а когда разрешали, то не оказывали должных почестей его епископскому сану. Иногда Владыке даже запрещалось выезжать из монастыря.
Святитель часто скорбел о будущем Отечества, и плача говорил: «Идёт, идёт девятый вал; сокрушит, сметёт всю гниль, всю ветошь; совершится страшное, леденящее кровь — погубят Царя, погубят Царя, непременно погубят».
В августе 1915 года Владыку перевели в Николо-Угрешский монастырь Московской епархии, а после Февральского переворота 1917 года он был назначен на кафедру в Тобольск. Особой заботой Владыки были вернувшиеся с фронта одурманенные большевицкой пропагандой русские воины, и он создаёт особый солдатский отдел при Иоанно-Димитриевском братстве. Большевики, старавшиеся озлобить солдат, чтобы легче управлять ими, были вне себя, видя проявляемую о бойцах церковную заботу.
Находясь на Тобольской кафедре во время пребывания там в заточении Царственных Мучеников, по его благословенно в утешение Им была принесена Абалацкая икона Божией Матери.
25 декабря 1917 года в Покровском храме города Тобольска, в присутствии Царской Семьи диакон Евдокимов провозгласил им многолетие — как и положено по Богослужебному Уставу. Вслед за этим последовал арест настоятеля и диакона. Настоятель храма протоиерей Васильев на допросе заявил, что «не подотчётен рачьим и собачьим депутатам», а диакон Евдокимов сказал: «Ваше царство минутное, придёт скоро защита Царская. Погодите ещё немного, получите своё сполна».
На запрос об этом происшествии из местного органа большевицкой власти Владыка Гермоген ответил письменно, отказавшись от какого бы то ни было личного общения: «Россия юридически не есть республика, никто Её таковой не объявлял и объявить не правомочен, кроме предполагаемого Учредительного Собрания. Во-вторых, по данным Священного Писания, государственного права, церковных канонов, а также по данным истории, находящиеся вне управления своей страной бывшие короли, цари и императоры, не лишаются своего сана как такового и соответствующих им титулов, а потому в действиях причта Покровского храма ничего предосудительного не усмотрел и не вижу».
На Литургии Владыка всегда вынимал частички за Царскую Семью, свято храня любовь к Ней. Есть сведения, что во время пребывания Государя в Тобольской ссылке Владыка испросил у него прощения за то, что поверил наговорам на Г.Е. Распутина, и Государь со смиренным сердцем простил его.
В январе 1918 года, после принятия большевиками декрета об отделении Церкви от государства, ставившего верующих в действительности вне закона, архипастырь обратился к народу с воззванием, которое заканчивалось словами: «Станьте на защиту своей веры и с твёрдым упованием скажите: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его»».
Власти стали усиленно готовиться к аресту непреклонного епископа, но Владыка, не смущаясь, назначил на Вербное Воскресенье 15 апреля 1918 года Крестный ход. Он говорил: «Я от них пощады не жду, они убьют меня, мало того, они будут мучить меня, я готов, готов хоть сейчас. Я не за себя боюсь, не о себе скорблю, боюсь за жителей — что они сделают с ними?».
Накануне праздника, 13 апреля, в архиерейских покоях появились вооруженные красноармейцы. Не обнаружив епископа, они учинили обыск в его покоях и осквернили алтарь домовой церкви. Крестный ход собрал множество верующих. Со стен городского Кремля хорошо был виден дом, где томилась в заключении Царская Семья. Владыка, подойдя к краю стены, высоко поднял крест и благословил Августейших Страстотерпцев, которые смотрели из окон на Крестный ход.
Сопровождаемый пешими и конными отрядами милиции, Крестный ход привлёк много верующих, но на обратном пути (ход окончился в половине пятого) ряды народные стали редеть, так что милиция без труда (сначала при помощи обмана) разогнала оставшихся прикладами и арестовала Владыку. На колокольне рядом с архиерейским домом ударили в набат. Большевики выстрелами согнали с колокольни звонарей. Остальные возмущавшиеся были также разогнаны.
Владыка был заключён в Екатеринбургскую тюрьму. В заточении он много молился. В одном из писем, которое удалось переслать на волю, Святитель писал, обращаясь к «благоговейно любимой и незабвенной пастве»: «Не скорбите обо мне по поводу заключения моего в темнице. Это моё училище духовное. Слава Богу, дающему столь мудрые и благотворные испытания мне, крайне нуждающемуся в строгих и крайних мерах воздействия на мой внутренний духовный мир... От этих потрясений (между жизнью и смертью) усиливается и утверждается в душе спасительный страх Божий...».
Продержав Владыку несколько месяцев в заточении, областной совнарком потребовал выкуп — сначала в сто тысяч рублей, но, убедившись, что такой суммы ему не собрать, уменьшили её до десяти тысяч рублей. Когда деньги, пожертвованные местным коммерсантом Д.И. Полирушевым, были принесены духовенством, власти дали расписку в получении требуемой суммы, но вместо освобождения епископа арестовали и троих членов делегации: протоиерея Ефрема Долганова, иерея Михаила Макарова и Константина Минятова, о дальнейшей участи которых ничего более не известно. Видимо, их мученическая кончина предварила кончину Владыки.
Вскоре Святитель был перевезён в Тюмень и доставлен на пароходе к селу Покровское. Все узники, за исключением епископа и священника церкви Каменского завода, благочинного второго округа Камышевского уезда Екатеринбургской губернии, иерея Петра Карелина, были расстреляны. Владыка и отец Пётр были заключены в грязном трюме. Пароход направился к Тобольску. Вечером, 15 июня, когда священномучеников переводили с одного корабля на другой, Владыка, подходя к трапу, тихо сказал лоцману: «Передайте, раб крещёный, всему великому миру, чтоб обо мне помолились Богу».
Около полуночи с 15 на 16 июня большевики сначала вывели на палубу парохода «Ока» иерея Петра Карелина, привязали к нему два больших гранитных камня и сбросили в воды реки Туры. Та же участь постигла и Владыку (по некоторым сведениям, Владыку привязали к пароходному колесу, которое затем привели в движение. Это колесо искромсало живое тело Владыки).
Вскоре город был освобождён войсками Сибирского Правительства и останки Святителя были извлечены, облачены в архиерейские одежды, и торжественно погребены в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе на месте первой могилы святого Иоанна, митрополита Тобольского.
Священномученики Гермоген, Ефрем, Пётр, Михаил и мученик Константин причислены к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.
Игумен Дамаскин. "Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия".
Тверь, Издательство "Булат", т.1 1992,т.2 1996, т.3 1999, т.4 2000, т.5 2001.
Тропарь, глас 7:
Во святителех дивен показался еси, /
ревностию по Бозе окрыляем, священномучениче Гермогене. /
И пастве Сибирстей путевождь во страданиях являяся, /
с Державнствующим узы и заключения разделяя /
и страдальчески путь скончавши, /
на небесех мзду трудов твоих восприял еси, /
молися за народ наш ко Господу.
Кондак, глас 4:
Подвиг святительский добре свершившаго /
и течение мученическое мужественно скончавшаго /
прославляем тя, священномучениче Гермогене, /
яко предстателя пред Господем /
за страну Российскую.
Глубоко религиозный с детских лет, Георгий рано почувствовал влечение к подвижнической жизни. Поэтому после университета он поступает в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, где и принимает монашество с именем Гермоген. 15 марта 1892 года он становится иеромонахом.
В 1893 году иеромонах Гермоген окончил Академию со степенью кандидата богословия и был назначен инспектором, а затем ректором Тифлисской Духовной Семинарии с возведением в сан архимандрита. Не ограничиваясь просветительской деятельностью в рамках Семинарии, он создавал церковные школы и содействовал распространению миссионерства среди населения российской окраины.
Служение Владыки отличалось неослабевавшим горением духа: процветала его трудами миссионерская деятельность, устраивались религиозные чтения и внебогослужебные беседы, программу для которых составлял сам же епископ и он же руководил ими.
Владыка часто объезжал приходы епархии и служил с таким благоговением, трепетом и молитвенным настроем, что люди действительно забывали — на Небе они или на земле, многие плакали от умиления и духовной радости. Во время политических беспорядков 1905 года Владыка успешно вразумлял одурманенных бунтовщиков своими проповедями.
С большой любовью и уважением относился к епископу Гермогену святой праведный Иоанн Кронштадтский, говоря, что за судьбу Православия он спокоен и может умереть, зная, что епископы Гермоген и Серафим (Чичагов, память 28 ноября) продолжат его дело. Предрекая мученическую кончину Святителя, батюшка писал ему в 1906 году: «Вы в подвиге, Господь отверзает Небо, как архидиакону Стефану, и благословляет Вас».
7 января преосвященному Гермогену был объявлен указ за подписью Государя об увольнении от присутствия в Святейшем Синоде и отбытии в свою епархию до 15 января. Не уложившись ввиду болезни в отведенный промежуток времени, Владыка был сослан в Беларусь в Жировичский монастырь. Одной из причин этой ссылки явилось также и резко отрицательное отношение Владыки к Григорию Распутину: перед отъездом на свою кафедру епископ Ермоген посетил «старца» и предал его анафеме. После этого, 17 января 1912 года, Императором был подписан указ об увольнении его от управления Саратовской епархией с назначением пребывания в Жировичском монастыре.
Свободное от богослужения время преосвященный посвящал народу. При нем был врач-гомеопат, который успешно лечил всех, обращающихся за помощью. Но большинство страждущих Господь исцелял по молитвам самого епископа Гермогена. Люди, узнавая о его благодатных дарованиях, приезжали к нему из самых разных мест. Порой их набиралось столько, что негде было ночевать, и владыка устроил для больных палату. Он старался помочь всем, обращавшимся к нему.
Случалось ему и изгонять бесов. Бывало, во время Богослужения какой-нибудь бесноватый начинал вопить, лаять и т. п. Тогда епископ выходил на солею и именем Господа запрещал ему. Тот тотчас же стихал.
В августе 1915 года Владыку перевели в Николо-Угрешский монастырь Московской епархии, а после Февральского переворота 1917 года он был назначен на кафедру в Тобольск. Особой заботой Владыки были вернувшиеся с фронта одурманенные большевицкой пропагандой русские воины, и он создает особый солдатский отдел при Иоанно-Димитриевском братстве. Большевики, старавшиеся озлобить солдат, чтобы легче управлять ими, были вне себя, видя проявляемую о бойцах церковную заботу.
В это мятежное время Святитель призывал свою паству «не преклонять колена пред идолами революции», борясь против коммунизма, денационализации и искажения русской народной души.
Находясь на Тобольской кафедре во время пребывания там в заточении Царственных Мучеников, по его благословенно в утешение Им была принесена Абалацкая икона Божией Матери. На Литургии Владыка всегда вынимал частички за Царскую Семью, свято храня любовь к ней.
В январе 1918 года, после принятия большевиками декрета об отделении Церкви от государства, ставившего верующих в действительности вне закона, архипастырь обратился к народу с воззванием, которое заканчивалось словами: «Станьте на защиту своей веры и с твердым упованием скажите: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его».
Владыка был заключен в Екатеринбургскую тюрьму. В заточении он много молился. В одном из писем, которое удалось переслать на волю, Святитель писал, обращаясь к «благоговейно любимой и незабвенной пастве»: «Не скорбите обо мне по поводу заключения моего в темнице. Это мое училище духовное. Слава Богу, дающему столь мудрые и благотворные испытания мне, крайне нуждающемуся в строгих и крайних мерах воздействия на мой внутренний духовный мир... От этих потрясений (между жизнью и смертью) усиливается и утверждается в душе спасительный страх Божий...».
Со стороны епархиального съезда была предпринята попытка освобождения своего владыки за выкуп, назначенный в 10 000 рублей. Но все члены посланной делегации после передачи денег были арестованы, и их судьба неизвестна, скорее всего, они приняли мученическую кончину.
Около полуночи с 15 на 16 июня большевики сначала вывели на палубу парохода «Ока» иерея Петра Карелина, привязали к нему два больших гранитных камня и сбросили в воды реки Туры. Епископ Ермоген молился за палачей и благословлял их. Те же с руганью и ударами сорвали с него рясу и подрясник, связали сзади руки. Так как исповедник не переставал молиться вслух, невзирая на запрет комиссара, его заставили замолчать ударом кулака по лицу. Затем к нему привязали двухпудовый камень и тоже бросили в реку...
Честные останки Святителя были вынесены на берег 3 июля и обнаружены крестьянами села Усольского. На следующий день они были похоронены крестьянином Алексеем Егоровичем Маряновым на месте обретения. В могилу был положен и камень.
Вскоре город был освобожден войсками Сибирского Правительства и останки Святителя были извлечены, облачены в архиерейские одежды, и торжественно погребены в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе на месте первой могилы святого Иоанна, митрополита Тобольского.
Низшее и среднее образование получил в духовно-учебных заведениях Херсонской епархии. Затем он выдержал экзамен на аттестат зрелости при классической гимназии г. Ананьева, Херсонской губернии и поступил в Новороссийский университет, где и окончил полный курс юридического факультета. Здесь же он прошел курс математического факультета, слушал лекции на историко-филологическом факультете
1889 г. - поступает в Санкт-Петербургскую Духовную Академию.
1890 г. - принимает монашество
1893 г. — окончил Академию со степенью кандидата богословия и был назначен инспектором, а затем ректором Тифлисской Духовной Семинарии с возведением в сан архимандрита. Служение Владыки отличалось неослабевавшим горением духа: процветала его трудами миссионерская деятельность, устраивались религиозные чтения и внебогослужебные беседы, программу для которых составлял сам же епископ и он же руководил ими.
14 января 1901 года в Казанской соборе на Калужской площади в Москве хиротонисан во епископа Вольского, вик. Саратовской епархии. Чин хиротонии совершали митр. С-Петербургский и Ладожский Антоний, митр. Киевский и Галицкий Феогност, митр. Московский и Коломенский Владимир, архиеп. Холмский и Варшавский Иероним и др.
21 марта 1903 года назначен епископом Саратовским. В этом же году был вызван для присутствия в Св. Синоде.
7 января 1912 г. — был объявлен указ за подписью Государя об увольнении от присутствия в Святейшем Синоде и отбытии в свою епархию до 15 января. Не уложившись ввиду болезни в отведенный промежуток времени, Владыка был сослан в Беларусь в Жировичский монастырь.
В августе 1915 г. — переведен в Николо-Угрешский монастырь Московской епархии.
1917 г. — после Февральского переворота он был назначен на кафедру в Тобольск.
3 июля 1918 г. — честные останки Святителя были вынесены на берег и обнаружены крестьянами села Усольского. На следующий день они были похоронены крестьянином Алексеем Егоровичем Маряновым на месте обретения. В могилу был положен и камень.
2000 г. — Архиерейским юбилейным Собором Русской Православной Церкви его имя было внесено в Собор новомучеников и исповедников Российских.
Летом 2005 года, при ремонте кафедрального собора в Тобольске, был обнаружен склеп, в котором покоились останки священномученика Гермогена.
2-3 сентября 2005 г. — состоялись торжества по случаю обретения его святых мощей и перенесение их в Покровский собор.
Труды "К нашей юной духовной среде," Духовный вестник Грузинского Экзархата, 1898, Ч. неофиц., № 24, 2-10. "Очерк деятельности Епархиального миссионерского духовно-просветительного Братства в г. Тифлисе за два года его существования (с 19 окт. 1897 г. по 22 окт. 1899 г.)," Духовный вестник Грузинского Экзархата, 1900, Ч. неофиц., № 6, 7-23. "Борьба за истину нашей духовной школы: Отзыв о проекте новой организации этой школы," Саратовский духовный вестник, 1908, № 44, 3-10. "Негодующее осуждение дозволенного кощунства: (Истинное изображение смерти Толстого)," Саратов, . "От света «истинного» во тьму «кромешную»: (Открытое письмо к рус. людям)," Пг., 1916. "Толкование на «Откровение» Иоанна Богослова," Первый и последний, М., 2003, № 2(6).
Университета. Неоднократно прерывал обучение, устраивался на службу, пытался заниматься хлебопашеством, путешествовал. В состоянии душевного кризиса подверг себя самооскоплению.
Большое влияние на жизненный выбор Георгия Долганёва оказал Одесский архиепископ Никанор (Бровкович) , посоветовавший ему завершить обучение в университете и поступить в духовную академию. В году Георгий был принят в Санкт-Петербургскую духовную академию . Учеба в академии давалась с трудом. На 1-е место он ставил не академические науки, а духовное самовоспитание. В годы обучения называл своими духовными наставниками митрополита Исидора (Никольского) и Афонского иеросхимонаха Евгения.
Проявил себя как умный и справедливый, но в то же время строгий наставник. Среди отчисленных им семинаристов был Иосиф Джугашвили . Оказывал особую поддержку воспитанникам-грузинам . Отец Ермоген стал инициатором ряда нововведений в семинарии: обязательных будничных богослужений в домовом храме, регулярных произнесений семинаристами проповедей по воскресным и праздничным дням, создания отдельного общежития для «слабых здоровьем учеников», преподавания музыки в качестве факультативного предмета.
Епископ Ермоген являлся председателем Саратовского епархиального училищного совета. Выступил с инициативой учреждения в епархии церковно-учительской семинарии и строительства в Саратове комплекса церковных и учебных зданий. Высказался за организацию в Саратове внебогослужебных собеседований, открытие чайных-столовых для народа. Деятельная работа владыки Ермогена была особенно заметна в сопоставлении с деятельностью слабого здоровьем Саратовского епископа Иоанна (Кратирова) . Епископ Ермоген временно управлял епархией во время отпуска епархиального архиерея в июне-июле года, а также с осени года, когда епископ Иоанн был вызван для присутствия в Синод.
После высочайшего утверждения 21 марта года синодального доклада о перемещении Вольского викария на самостоятельную кафедру владыка Ермоген стал епископом Саратовским и Царицынским .
Находясь на Саратовской кафедре, уделял большое внимание строительству храмов. При нем в епархии освятили более 50 церквей - среди них одну из первых в России церковь во имя преподобного Серафима Саровского . Он неоднократно поднимал вопрос о реконструкции Саратовского кафедрального Александро-Невского собора , который уже не вмещал население города, но несмотря на старания владыки, реконструкция так и не началась. В то же время при нем было ускорено строительство городского собора в Царицыне , освящен новый Михаило-Архангельский собор в Сердобске , отремонтированы соборы в Кузнецке и Хвалынске .
В области устроения жизни монастырей епархии епископ Ермоген проводил идею об обителях как о миссионерских форпостах, был сторонником монашеского служения миру. При нем в Саратовской епархии возникли новые обители: Сердобская Казанская Сергиево-Алексиевская мужская пустынь ; мужской монастырь близ села Н. Липовка Кузнецкого уезда, посвященный памяти Иоанна Кронштадтского; Свято-Духов монастырь в Царицыне ; Таловский Благовещенский женский монастырь Аткарского уезда . Кроме того, были освящены новые церкви в женских монастырях - Пановском Сердобского уезда и Краишевском Аткарского уезда . В главную обитель епархии - Саратовский Преображенский мужской монастырь - владыка пригласил иноков с Афона , с Нового Афона и из Киевской епархии . Стараниями владыки Ермогена были открыты служившие миссионерским целям специальные школы в Хвалынском уезде - противораскольническая в селе Сосновая Маза и противомусульманская в деревне Подлесное .
По общему признанию современников, владыка был большим молитвенником и постником. Его богослужения почти всегда были уставными, длились 5-6 и более часов. Он служил не только в воскресные, праздничные и торжественные дни, но и регулярно по будням. По средам он почти на протяжении всего пребывания в Саратове служил в Троицком соборе вечерни с акафистом. После будничных служб устраивались религиозно-нравственные собеседования, которые посещали не только саратовцы, но и приезжие.
Владыка также уделял большое внимание проблемам духовного образования, не только решая практические проблемы находящейся в его ведении Саратовской духовной семинарии , но и выступая с теоретическими соображениями по вопросу о том, как духовная школа может выйти из кризиса, суть которого видел главным образом в обострившемся противоречии между задачами этой школы и стремлением значительного числа ее воспитанников к получению светского образования. Епископ Ермоген считал принципиально важным усиление в семинариях воспитательной части. Семинарское начальство должно было, по его мнению, иметь гарантии, что воспитанники собираются впоследствии принять священный сан.
Развил широкую общественно-политическую деятельность. В конце года он основал епархиальную газету «Братский листок» (в - - «Россиянин»), которая сразу вступила в полемику с местными светскими газетами различных политических направлений. В периоды подъема рабочего и крестьянского движения епископ Ермоген постоянно призывал народ к социальному миру, беспрестанно проповедовал сам и давал духовенству распоряжения проповедовать на современные темы, проводил торжественные крестные ходы , а также благословлял публикацию статей на актуальные темы в «Братском листке». В октябре года оказался практически единственным представителем власти в Саратове, который открыто встал на путь борьбы с революцией . Вопреки обвинениям большевиков в причастности епископа Ермогена к погромам евреев в Саратове 19-20 октября того года, владыка был решительным противником погромных действий и в конце месяца учредил комитет помощи пострадавшим в ходе погромов. При этом епископу Ермогену действительно была свойственна антиеврейская настроенность, о которой он регулярно открыто заявлял.
Политическая позиция епископа Ермогена выражалась в неприятии не только революции, но и любых отличных от монархической позиций и доктрин. Осенью года епископ Ермоген благословил деятельность созданной в Саратове Народно-монархической партии. 27 марта года она была преобразована в местный отдел партии Союз русского народа , в работе которого епископ Ермоген постепенно принимал все большее участие. В апреле года он направил в адрес проходившего в Москве Всероссийского съезда русских людей обращение, в котором писал о необходимости вхождения СРН в церковную ограду, т. е. о том, чтобы приравнять статус правой политической партии к статусу церковного братства. Съезд отверг подобные предложения, а печатный орган СРН осудил обращение владыки Ермогена, который после этого решил создать собственную политическую партию. Уже в мае года он призывал в проповедях вступать в число членов Православного всероссийского братского союза русского народа . Летом того же года партия была оформлена организационно. Членами партии могли стать только православные , а ее почетным покровителем и председателем объявлялся сам епископ Ермоген, который на деле был руководителем партии. Среди саратовских правых произошел раскол между «братчиками» (членами ПВБСРН) и «союзниками» (членами местного отдела СРН).
Епископ Ермоген в большинстве случаев присутствовал на собраниях ПВБСРН. Часто партийные собрания совмещались с религиозно-нравственными чтениями, инициатором организации которых в Саратове также был епископ Ермоген. В - годах владыка и его ближайшие сотрудники по ПВБСРН провели несколько крупных публичных выступлений против современных им писателей, театральных деятелей и явлений общественной жизни, причем наиболее резкой критике было подвергнуто творчество Л. Н. Толстого . В году епископ Ермоген публично выступил против постановки на саратовской сцене пьес В. В. Протопопова «Черные вороны» и Ф. Ведекинда «Пробуждение весны», и преуспел в снятии первой с репертуара театров. В - годах добивался запрещения постановки в Саратове пьес Л. Н. Андреева «Анатэма» и «Анфиса». Он предлагал Святейшему Синоду отлучить от Церкви целый ряд известных писателей, а их произведения подвергнуть запрету. Публичные выступления епископа Ермогена на эти темы были предельно резкими, зачастую нарушали положения российского законодательства.
Как правящий архиерей проявил себя властным и жестким администратором, деятельность которого вызывала много нареканий. Нередко он перемещал священнослужителей, включая видных священников, прослуживших не одно десятилетие в своих приходах, из городских приходов в сельские без видимых причин. При нем пришло в расстройство епархиальное делопроизводство, как распорядительное, так и финансовое. Сборы и расходы на епархиальные нужды проводились небрежно, без должного учета, что порождало злоупотребления. Многие указы Святейшего Синода не передавались епископом в духовную консисторию и не исполнялись. Роль духовной консистории в епархиальном управлении была практически сведена к нулю. Из-за вмешательства епископа произошел упадок благотворительной деятельности Саратовского братства Святого Креста. При этом епископом было основано Христорождественское братство взаимопомощи ремесленников и фабрично-заводских рабочих.
Епископ Ермоген был склонен доверять и оказывать поддержку известным своей радикальностью иеромонаху Илиодору (Труфанову) , Григорию Распутину и им подобным. Неприятие им формализма высшего церковного управления и вторжений светских властей, независимый стиль руководства создавали напряженность в его взаимоотношениях с Синодом и мирским начальством. Наибольшей остроты достиг конфликт между епископом Ермогеном и Саратовским губернатором С. С. Татищевым из-за иеромонаха Илиодора, чьи скандальные выступления подрывали престиж власти. Последовавшую в году отставку Татищева связывали с конфликтом с епархиальным архиереем.
Смещение на покой
В это же время обострился конфликт епископа с Распутиным, так как владыка изменил прежде положительное отношение к нему на прямо противоположное. 16 декабря года Распутин был приглашен в покои епископа Ермогена на Ярославском синодальном подворье . При разговоре присутствовали иеромонах Илиодор и известный юродивый Д. А. Знобишин («блаженный Митя»), а также в качестве свидетелей двое священников из Саратовской епархии. Епископ Ермоген запретил Распутину общаться с царской семьей и принудил поклясться в этом перед иконой. Оскорбленный Распутин послал императору и императрице телеграмму, в которой писал, что епископ Ермоген и иеромонах Илиодор якобы пытались лишить его жизни.
В июне епископ Ермоген присутствовал в Тобольске на торжествах в честь 1-й годовщины прославления святителя Иоанна Тобольского , однако большую часть года он провел за пределами своей новой епархии. Принимал участие в работе 1-й сессии Поместного Собора Православной Российской Церкви - годов. Был заместителем председателя соборного Отдела высшего церковного управления. Выступал за участие членов Собора в Предпарламенте, хотя и считал его «болезненным, противоречивым государственным учреждением ». Наблюдал своими глазами захват власти большевиками в Москве, что не могло не сформировать его отрицательного отношения к новой власти. В начале декабря года выехал из Москвы в Тобольск.
В деле управления Тобольской епархией епископ Ермоген обратился к собственному опыту организации религиозно-нравственных и внебогослужебных бесед в Саратове. 21 декабря года в здании Тобольского общественного собрания он провел чтение о необходимости церковных Соборов «как средства для упорядочения пришедших в расстройство дел церковных ». С начала года в городских храмах Тобольска были организованы постоянные церковные беседы, которые велись проповедническим кружком, состоявшим не только из духовенства, но и из мирян. Кроме того, предполагалось организовать лекции по церковно-общественным вопросам и даже провести систематический круг лекционных чтений (в частности, по истории Русской Церкви). Епископ Ермоген принимал активное участие в деятельности Тобольского Иоанно-Димитриевского братства, уделяя особое внимание необходимости оказания помощи солдатам-фронтовикам. Он резко отреагировал на декрет об отделении Церкви от государства в январе года, обратившись к народу с воззванием, которое заканчивалось призывом встать на защиту веры.
Архиерейское служение владыки Ермогена в Тобольске совпало с пребыванием там в заточении по решению Временного правительства императорской семьи . Епископ Ермоген установил негласную связь с царской семьей, духовно поддерживал ее. 25 декабря года, после литургии в 1-й день Рождества , в Покровском соборе Тобольска в присутствии царской семьи было провозглашено им многолетие с титулованием императора и императрицы «величествами», а царских детей - «высочествами». Местные власти возбудили по этому поводу следствие. Из-за угроз революционно настроенных солдат расправиться с диаконом и священником Покровской церкви владыка отправил их в близлежащий Абалакский Знаменский монастырь .
Арест и мученичество
В Тюмени заключенных посадили на пароход «Ермак». У села Покровского мирян перевели на пароход «Ока» и вскоре высадили на берег и расстреляли. Епископ Ермоген и священник Петр остались на «Ермаке». Красноармейцы в это время готовились к сражениям с войсками Временного Сибирского правительства, поэтому обоих священнослужителей привлекли к строительству укреплений. Епископ Ермоген был изнурен физически, но даже в этих обстоятельствах бодрость духа не покидала его. Таская землю и распиливая доски, он пел пасхальные песнопения. Вечером 28 июня владыку и священника посадили в трюм парохода «Ока», который шел вниз по реке Тобол по направлению к Тобольску, занятому уже белыми. Вскоре священника Петра Карелина вывели из трюма и сбросили в воду, привязав к телу камни. Когда «Ока» подошла к деревне Карбаны , в 173 верстах от Тюмени, на реке впереди показался корабль «Мария» белой флотилии. Красный пароход стал разворачиваться.
Молитвословия
Тропарь, глас 7
Во святи́телех ди́вен показа́лся еси, / ре́вностию по Бозе окрыля́ем, священному́чениче Гермогене. / И пастве Сибирстей путево́ждь во страда́ниих являя́ся, / с ца́рственными страстоте́рпцами узы и заключе́ния разделя́я, / и страда́льчески путь сконча́вше: / на небесе́х мзду трудов твоих восприя́л еси, // молися за народ наш ко Господу.
Кондак, глас 5
Утвержде́ние веры правосла́вныя, / и любви Христовой пропове́дание, / паствы Сибирския похвало, Церкви Русския славо, / исповедничество и мученичество за Христа подъя́л еси, / свидетельствуя даже до смерти пред лицем богоборцев, / молитвенно в руце Божии душу свою предав, / священномучениче Гермогене, // моли Христа Бога спастися душам нашим.
Ин кондак, глас 4
Подвиг святительский добре сверши́вшаго / и течение мученическое мужественно сконча́вшаго, / прославля́ем тя, священномучениче Гермогене, / яко предста́теля пред Господем // за страну Российскую.
Награды
- ордена Российской империи св. Анны 3-й (1897), 2-й (1900) и 1-й (1907) степени; св. Владимира 3-й (1902) и 2-й (1911) степени.
Труды
- "К нашей юной духовной среде," , 1898, Ч. неофиц., № 24, 2-10.
- "Очерк деятельности Епархиального миссионерского духовно-просветительного Братства в г. Тифлисе за два года его существования (с 19 окт. 1897 г. по 22 окт. 1899 г.)," Духовный вестник Грузинского Экзархата , 1900, Ч. неофиц., № 6, 7-23.
- "Борьба за истину нашей духовной школы: Отзыв о проекте новой организации этой школы," Саратовский духовный вестник , 1908, № 44, 3-10.
- "Негодующее осуждение дозволенного кощунства: (Истинное изображение смерти Толстого)," Саратов, .
- "От света «истинного» во тьму «кромешную»: (Открытое письмо к рус. людям)," Пг., 1916.
- "Толкование на «Откровение» Иоанна Богослова," Первый и последний , М., 2003, № 2(6).
Документы, литература
- ГА Саратовской обл. , Ф. 1132.
- ГА Тобольска , Ф. 156, Оп. 15, Д. 779, Л. 638.
- РГИА , Ф. 796, Оп. 194. Д. 1102, 1119, 1120; Ф. 797, Оп. 86, Д. 49; Ф. 1101, Оп. 1, Д. 1111.
- Леонидов, К., свящ., "Десятилетие служения в святительском сане Преосвящ. Гермогена, еп. Саратовского и Царицынского, в Саратовской епархии," Братский листок , Саратов, 1911, № 10, 1-3.
- Мраморнов, А. П., свящ., "Десятилетие служения Преосвящ. еп. Гермогена пастве саратовской," // Братский листок , Саратов, № 8, 1-2.
- Е. И., "Архипастырь-мученик," Тобольские ЕВ , 1918, № 18/20, Отд. офиц., 138-139.
- С. И. Ф., "Сщмч. Гермоген, еп. Тобольский и Сибирский," Тобольские ЕВ , 1918, № 18/20, Отд. офиц., 256-265.
- Польский, ч. 1, 66-68.
- Мануил, Рус. иерархи, 1893-1965 , т. 2, 336-345.
- Газизова, О., "Свт. Гермоген, еп. Тобольский," Правосл. беседа , 1992, № 8/9, 27-31.
- Дамаскин, кн. 2, 154-175.
- Регельсон, Л. Л., Трагедия Рус. Церкви, 1917-1945 , М., 1996р, 238-246.
- За Христа пострадавшие , кн. 1, 313-314.
- Воробьев, М., прот., Православное краеведение: Очерки истории Саратовского края , М., 2002, 78-84.
- Иванов, С. М., Супрун, В. И., Православие на волгоградской земле: Епархии и епископы , Волгоград, 2002, ч. 1, 107-110.
- Рожков, В. С., прот., Церковные вопросы в Гос. Думе , М., 2004, 287-298.
- "Священномученик Гермоген, епископ Тобольский и Сибирский," Сибирская правосл. газ. , 2005, № 9.
- "Обретение мощей сщмч. Гермогена (Долганова), еп. Тобольского и Сибирского," Сибирская правосл. газ. http://www.patriarchia.ru/db/text/38470.html
Вященномученик Гермоген (в миpу Георгий Ефремович Долганев) родился 25 апреля 1858 года в семье единоверческого священника Херсонской епархии.
Получив начальное приходское образование, он поступил в классическую гимназию, а затем в Новороссийский университет, где обучался сразу на трех факультетах – юридическом, математическом и историко-филологическом. Окончив университет в 1889 году, он, с юных лет тянувшийся к подвижнической жизни, оставил светскую науку и поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, где принял монашество с именем Гермоген. 15 марта 1892 года он был рукоположен во иеромонаха и зарекомендовал себя как прилежный пастырь и проповедник.
Окончив академию со степенью кандидата богословия, он в 1893 году был назначен инспектором, а затем в 1898 году ректором Тифлисской духовной семинарии с возведением в сан архимандрита. Одновременно с этим он исполнял обязанности члена Грузино-Имеретинской синодальной конторы, представителя епархиального училищного совета, а также редактора «Духовного Вестника Грузинского Экзархата».
В 1901 году архимандрит Гермоген стал викарным, а в 1903 – правящим Епископом Саратовской епархии и в том же году был вызван для присутствия в Святейший Синод. Служение владыки отличалось особым духовным горением, трепетом и молитвенным настроем. Его трудами процветала миссионерская деятельность, устраивались религиозные чтения и внебогослужебные беседы.
Во время революционных событий 1905-1907 годов владыка активно выступал в защиту государственного строя, в своих проповедях обличал и вразумлял одурманенные бунтовщиками народные массы. Святой праведный Иоанн Кронштадтский относился с большой любовью и уважением к Епископу Гермогену, говоря, что за судьбу православия он спокоен, зная, что Епископы Гермоген и Серафим (Чичагов) продолжат его дело.
В 1912 году за непримиримую и принципиальную оппозицию обер-прокурору Синода и в связи с выступлениями против влияния Григория Распутина Епископ Гермоген был уволен от присутствия в Святейшем Синоде, а затем и от управления епархией и сослан в Белоруссию в Жировицкий монастырь под Гродно.
Время ссылки только способствовало молитвенному подвигу и не сломило характера «яркой, пророческой ревности, гражданской доблести», укрепило «могучий дух его, дух высокой, христианской настроенности, дух величайшей христианской любви», дух, который «свойственен одним избранным натурам и который, по справедливости, не только у друзей, но даже и врагов его, получил название «гермогеновского», – писали современники святителя.
В августе 1915 года в связи с наступлением немцев владыку перевели в Николо-Угрешский монастырь Московской eпapxии, а после Февральского переворота 1917 года он был назначен на кафедру в Тобольск.
В это мятежное время святитель призывал свою паству «сохранить верность вере отцов, не преклонять колен пред идолами революции и их современными жрецами, требующими от православных русских людей выветривания, искажения русской народной души». В июле 1917 года Владыка создает «Православно-церковное общество единения клира и мирян». Почти ежедневно он участвует в соборных Богослужениях, всегда на виду, всегда с народом, разъясняет, учит, молится, убеждает. Помощником ему был давний друг по Тифлису и Саратову викарный Епископ Березовский Иринарх.
В июле 1917 года был созван Епархиальный Собор для решения и обсуждения всех текущих дел епархии. С 21 августа по 6 декабря 1917 года владыка Гермоген находился в Москве, где вместе с делегатами от своей епархии участвовал в работе Поместного Собора. Заботясь о судьбе демобилизованных солдат-фронтовиков, в своей массе одурманенных большевистской пропагандой, владыка создал в Тобольске особый солдатский отдел при Иоанно-Димитриевском братстве для оказания им посильной помощи.
В январе 1918 года, после принятия большевиками декрета об отделении Церкви от государства, поставившего верующих вне закона, архипастырь обратился к народу с воззванием, которое заканчивалось словами: «Станьте на защиту своей веры и с твердым упованием скажите: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!»
Выждав время, большевистские власти решили расправиться с епископом. В 1918 году Патриарх Тихон, видя негативное отношение советской власти к Православной Церкви, благословил, чтобы по всей России двинулись Крестные ходы. Владыка вопреки запрету местных большевистских властей назначил Крестный ход в Тобольске на Вербное воскресенье 15 апреля 1918 года. Накануне праздника, в ночь с 13 на 14 апреля, в архиерейских покоях с намерением арестовать владыку появились вооруженные красноармейцы (латышские стрелки). Не обнаружив укрытого прихожанами Епископа Гермогена, они учинили обыск в его покоях и осквернили алтарь домовой церкви.
Но, невзирая на опасность, владыка в Вербное воскресенье вместе с сонмом духовенства и множеством верующих совершил Крестный ход вокруг Софийского двора и по улицам города. Власти не посмели тронуть архипастыря в присутствии многочисленной паствы, но на обратном пути, когда толпа заметно поредела, милиция разогнала оставшихся прикладами и арестовала владыку. На колокольне рядом с Архиерейским домом пытались бить в набат и собрать горожан, но большевики выстрелами согнали с колокольни звонарей. Владыка был вывезен из Тобольска и заключен в екатеринбургскую тюрьму, где провел несколько месяцев. В заточении он много молился. В одном из писем, которое удалось переслать на волю, святитель писал, обращаясь к «благоговейно любимой и незабвенной пастве»: «Не скорбите обо мне по поводу заключения моего в темнице. Это мое училище духовное. Слава Богу, дающему столь мудрыя и благотворные испытания мне, крайне нуждающемуся в строгих и крайних мерах воздействия на мой внутренний духовный мир... От этих потрясений (между жизнью и смертью) усиливается и утверждается в душе спасительный страх Божий...».
Продержав владыку в заточении, областной совнарком в ответ на ходатайства паствы потребовал выкуп. Узнав об этом, владыка отказывался от такой помощи, обременявшей прихожан и друзей. Когда деньги были принесены духовенством, власти дали расписку в получении требуемой суммы, но вместо освобождения епископа арестовали троих членов делегации: брата владыки протоиерея Ефрема Долганева, иерея Михаила Макарова и Константина Минятова, о дальнейшей участи которых ничего не известно. Видимо, их мученическая кончина предварила кончину владыки. Вскоре святитель был отправлен из Екатеринбурга в Тюмень и под вооруженной охраной переведен на пароход «Ермак». На пути в Тобольск большевики, готовясь к столкновению с войсками Сибирского правительства, возводили укрепления и заставили трудиться над ними арестантов, в том числе и Епископа Гермогена. Все это время красноармейцы обращались с ним со зверской жестокостью, но, несмотря на побои и издевательства, владыка не переставал петь пасхальные песнопения. После неудачного боя с войсками Сибирского правительства, при отступлении в ночь с 28 на 29 (по нов. ст.) июня священномученика перевели на пароход «Ока». Владыка, подходя к трапу, тихо сказал лоцману: «Передайте, раб крещеный, всему великому миру, чтоб обо мне помолились Богу».
Около полуночи большевики вывели на палубу парохода вместе со святителем-страдальцем священника Петра Карелина и, привязав к нему два больших гранитных камня, сбросили в воду. Та же участь постигла и владыку. Когда «Ока» подошла к селению Карабаны, его вывели на нос парохода в одном нижнем белье, связали за спиной руки, прикрепили к ним на короткой веревке камень и столкнули в воду. По рассказам очевидцев, владыка до самой последней минуты творил молитву. Когда палачи привязывали камень, он пастырски благословлял их; даже когда руки его были стянуты на спине, он пытался сделать знак креста.
Честные останки святителя были вынесены на берег 3 июля, обнаружены и похоронены на месте обретения крестьянами села Усольского. В могилу был положен и камень, привязанный к телу. После освобождения Тобольска войсками Сибирского правительства честные останки святителя были извлечены из земли, облачены в архиерейские одежды и 28 июля Епископом Березовским Иринархом доставлены в Тобольский кафедральный Софийский собор. Весь город приходил проститься со священномучеником, благоговейно лобызая мощи владыки. Ко всеобщему удивлению, тело, долгое время пролежавшее в воде и влажной земле, не издавало запаха тления. Пять суток горожане прощались с почившим архипастырем. 2 августа состоялось погребение тела святителя. Духовенство Крестным ходом обнесло мощи по кремлю и положило их в первой могиле святителя Иоанна Тобольского в Иоанно-Златоустовком приделе Софийско-Успенского собора.
До времени повторного захвата города большевиками в дни памяти епископа Гермогена в Тобольске совершались Крестные ходы и панихиды, организовывались вечера, была образована общественная комиссия по увековечиванию его имени.
Священномученики Гермоген, Ефрем, Петр, Михаил и мученик Константин причислены к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания. ИСТОРИЯ ОБРЕТЕНИЯ МОЩЕЙ
Результате многолетней исследовательской работы во время реставрации Софийско-Успенского собора Тобольского Кремля было обнаружено место погребения священномученика Гермогена (Долганова), епископа Тобольского и Сибирского. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II 2-3 сентября 2005 года состоялось обретение святых мощей мученика.
На церковный праздник прибыли митрополит Чебоксарский и Чувашский Варнава, архиепископ Красноярский и Енисейский Антоний, епископ Абаканский и Кызылский Ионафан, епископ Барнаульский и Алтайский Максим. Вместе с архиепископом Тобольским и Тюменским Димитрием они участвовали в освидетельствовании мощей священномученика Гермогена. Вечером второго сентября в Покровском и Софийско-Успенском храмах Тобольского Кремля начались праздничные богослужения.
Архиепископ Тобольский и Тюменский Димитрий в связи с торжествами обратился с посланием ко всем пастырям, монашествующим и православным верующим:
"Возлюбленные о Господе отцы, братья и сестры!
Ныне Господь даровал нам благодатную возможность стать
современниками, свидетелями и участниками великого
церковно-исторического события - обретения мощей священномученика
Гермогена, епископа Тобольского и Сибирского. Святитель Гермоген
управлял Тобольской епархией в 1917-18 годах и принял мученическую
кончину от рук безбожников в ночь с 28 на 29 июня 1918 года недалеко
от села Покровского близ Тобольска и был похоронен в северном
приделе кафедрального Софийско-Успенского собора Тобольского Кремля.
На Юбилейном архиерейском соборе 2000 года епископ Тобольский и
Сибирский Гермоген был причислен к лику святых новомучеников и
исповедников Российских. Неоднократно предпринимавшиеся попытки
обрести его мощи были безуспешными.
В настоящее время в ходе работ по реставрации и реконструкции
Софийско-Успенского собора были обретены места захоронений десяти
тобольских архипастырей. Наши усилия ознаменовались сугубой радостью
- была обнаружена и гробница священномученика Гермогена. Призываю
пастырей, монашествующих и всех боголюбивых чад нашей епархии
вознести сугубые молитвы, дабы Господь сподобил нас Своей милости и
даровал великое утешение в обретении духовного сокровища нашей
Церкви - святых мощей новомученика и исповедника Гермогена, епископа
Тобольского и Сибирского".
Сибирская паства отозвалась на призыв правящего
архиерея, и к началу сентября в Тобольск стали во множестве
приезжать паломники из всех уголков нашей великой епархии. Во время
освидетельствования паломники молились в Покровском храме, а в
Софийско-Успенском на вечернее богослужение собрались учащиеся и
преподаватели Тобольских Духовных школ, чтобы совместной молитвой
поддержать архипастырей в таком трепетном и благоговейном деле. К
вечеру пошел осенний дождь, но он не испугал множество благочестивых
людей, устремившихся к храмам под торжественный благовест. В полночь
Крестный ход во главе с пятью архиереями, вынесшими честные мощи
священномученика Гермогена из алтаря Софийско-Успенского храма,
мерно двинулся вокруг двора Тобольского Кремля. "Священномучениче
Гермогене, моли Бога о нас!" - звучало отовсюду. Несмотря на ливень,
у всех было воистину пасхальное настроение, словно бы Сам Господь
кропил осенним дождиком, как святою водою, всех участников
молитвенной радости. Обойдя двор, Крестный ход вступил под своды
Покровского храма. Честные мощи священномученика Гермогена поместили
прямо напротив Царских врат и началась Божественная литургия. Далеко
за полночь, а как много в храме детей! Из всех
уголков епархии съехалось священство. Облаченные в золотые одежды
священники, как небесные воины, сонмом сослужают пяти архиереям. С
клиросов звучат велегласые песнопения хоров Тобольской Духовной
семинарии, словно бы и нет крыши у храма, словно бы разверзлись
небеса и наполнились радостью обретения великой святыни. Сегодня
вновь исполнилось предсказание святого праведного Иоанна
Кронштадтского, который писал священномученику Гермогену: "Вы в
подвиге, Господь отверзает небо, как архидиакону Стефану, и
благословляет вас. Дерзайте и благодарите Подвигоположника".
И действительно, подобно умученному архидиакону Стефану, за веру православную епископ Гермоген был подвергнут страшным мученьям, он пел "Христос воскресе!", а враги веры и Отечества побивали его не камнями, как Стефана, но прикладами. В этот праздничный день его честные мощи отверзали для верующих сердец небеса, исполняли их Духом Святым, дабы могли они видеть славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказать: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (Деян.7, 55-56).
За Божественной литургией Святых Христовых Тайн причащались почти все присутствовавшие в храме. После богослужения Владыка обратился к народу со словом: "Ваше Высокопреосвященство, многоуважаемый митрополит Варнава, Ваше Высокопреосвященство владыка Антоний, Ваши Преосвященства владыка Ионафан и владыка Максим, всечестные отцы, братья и сестры! По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия мы собрались в граде Тобольске под сводами древних сибирских святынь, чтобы прославить великого новомученика и исповедника Российского святителя Гермогена, епископа Тобольского. ХХ век - век тяжелых испытаний, искушений и соблазнов - стал для России веком мученичества, исповедничества многих и многих архипастырей и пастырей, которые были верны Церкви, слову Божьему и жизнь свою положили ради сохранения веры, за други своя. Свою жизнь они отдали за нас, и мы должны стараться быть достойными их жертвенного примера любви к Богу и Церкви.
Сегодня сугубое торжество Православия на сибирской земле и во всей нашей Русской Православной Церкви. Миру явлены мощи святого для нашего духовного укрепления и утверждения в вере. Сегодня мы обрели эту святыню, духовное сокровище. Всемилостивый Господь предстательством сибирских святых сподобил нас в середине августа прийти к той цели, к которой мы стремились несколько лет, чтобы засвидетельствовать свою любовь и признание всем новомученикам и исповедникам Российским. Промысл Божий низпослал нам великое духовное утешение и сокровище, и мы теперь должны осознать это, осмыслить и воспринять в своем сердце с тем, чтобы освятить свою душу, укрепить себя примером подвига веры, служения Богу, примером жертвенного служения даже до смерти. Сегодня время коварное. Не требуют от нас те силы зла, которые поглотили Россию, смерти телесной. Но мы знаем, что духовно недугует наш народ, ибо силы зла продолжают сеять смерть духовную, отторгая его от веры, от Православия, от своих корней.
Пусть это событие - обретение мощей святителя Гермогена,
священномученика Тобольского, будет для нас духовным укреплением,
утешением и вдохновением. Ревностно служить Церкви, не дать обмануть
себя лукавому, не поддаться искушениям, но достойно и правильно
исполнять свой подвиг православного христианина. Если будем мы
искренне обращаться к святыне, то Господь Всемилостивый и Всещедрый
предстательством и молитвами священномученика Гермогена укрепит нас
в вере, в истине.
Досточтимые владыки, примите искреннюю признательность и благодарность за ваши труды, служение Церкви, за ваш подвиг прибыть сюда, в Тобольск, исполняя благословение Святейшего Патриарха, чтобы прославить священномученика Гермогена. Мы искренне благодарны вам и рады, что вы прибыли сюда. Особенно мы благодарны митрополиту Варнаве. Вы, Владыка, являясь одним из старейших архипастырей Русской Православной Церкви, олицетворяете собой то поколение, которое в годы гонений на Церковь твердо хранило веру православную, твердо продолжало служение Христу. От рук безбожных властей пострадали ваши дед и отец. И вы, продолжая их дело, несете веру своей благочестивой пастве".
В ответ митрополит Варнава поблагодарил архиепископа Димитрия: "Я благодарю Вас, Высокопреосвященейший владыка, за ваше приглашение. Для меня это торжество особое. Действительно, у меня и дедушка, бывший священником, расстрелян и отец, но совершенно неизвестно, где они похоронены. Сколько я делал запросов, пытаясь найти их захоронения, но все тщетно. Потому что когда уничтожали священников, старались сделать это так, чтобы никто об этом не знал. Это большое счастье, что мы сегодня обрели мощи священномученика Гермогена. Это редкость сейчас. Новомучеников очень много, но места их захоронений мало известны. Так во всей России. Сегодня великое событие, такое же, как Пасха, я сегодня будто бы и своих расстрелянных родителей нашел. Нужно продолжать искать, исследовать документы, находить такие святыни. С великим трепетом принял я икону священномученика Гермогена с частицей его мощей, повезу ее своим чувашам, чтобы и у нас могли прикасаться к этой великой святыне". Владыка Димитрий вручил иконы-мощевики всем прибывшим на торжества архиереям.
На следующий день, утром на пресс-конференции архиепископ Димитрий дал журналистам пояснения о вчерашних торжествах: "Еще в 1995 году мы проводили реконструкцию собора и нашли склеп в приделе. Поскольку никаких указаний не было, документов было очень мало, то мы полагали, что это и есть тот склеп, в котором покоится святитель. На открытие склепа нужно благословение Святейшего Патриарха, священноначалия Церкви, но в то время нас не благословили открыть склеп. Было предложено изучить все материалы более подробно. Студенты Тобольской семинарии писали курсовые и дипломные работы, работая в архивах, все ближе мы были к тому, чтобы узнать, где покоятся мощи. И вот с 2004 года начались серьезные работы по укреплению фундамента Софийского собора, мы уже надеялись обрести останки, взяли благословение Святейшего Патриарха, информировали его о каждом этапе работы, но все наши попытки не увенчались успехом. Наконец, еще более досконально поработав в архивах, мы узнали, что место захоронения святителя было вблизи трещины на стене Софийского собора, который укрепляли в начале 19 века. Когда мы в своих поисках стали пользоваться старыми измерениями - вершками, аршинами, переводя их в сантиметры и метры, мы стали находить один склеп за другим, и так, в конце концов, подошли к склепу, где покоился святитель Гермоген.
В ходе этой крупной реконструкции было найдено 10 захоронений
преосвященных архиереев Тобольских. Были найдены останки двух
митрополитов, уже причисленных к лику святых, они прославлены в
соборе святых, в земле Сибирской просиявших, нам еще предстоит
провести здесь более доскональное исследование. Из всех захоронений
только одно было выложено с использованием цемента, а это
строительный материал 20 века, а останки лежали в цинковом ковчеге.
Все это удостоверяло, что мы на правильном пути поиска. Получив
благословение Святейшего Патриарха, мы приоткрыли ковчег, увидели,
что многое совпадает с описанием в документах. И вот 2 сентября
приехали митрополит Чебоксарский и Чувашский Варнава, архиепископ
Красноярский и Енисейский Антоний, епископ Абаканский и Кызылский
Ионафан и епископ Барнаульский и Алтайский Максим. Начались работы
по освидетельствованию. Был вскрыт склеп, изъят гроб и мы увидели
чудное полное совпадение с документами. Гроб хорошо сохранился, он
полностью совпадает с изображением гроба на фотографиях во время
похорон священномученика Гермогена. Есть несколько фотографий с
похорон, и буквально все детали гроба совпадают. Совершив молитву,
мы его вскрыли. И там мы увидели дальнейшее свидетельство того, что
это останки священномученика Гермогена. Дело в том, что когда его
предавали мученической смерти, он пел "Христос воскресе!", а
безбожники за это били его прикладами. Один из палачей
свидетельствовал потом, что у епископа были выбиты все передние
зубы. То же мы обнаружили, осмотрев останки. Все свидетельствует о
том, что мы обрели мощи священномученика Гермогена, епископа
Тобольского и Сибирского. Огромная духовная радость посетила город
Тобольск, нашу Сибирскую землю и всю Русскую Православную Церковь.
Обрелись мощи еще одного священномученика.
Отныне мощи святителя Гермогена будут почивать в Покровском храме Тобольского Кремля.
Херсонская губерния , Российская империя
близ Тобольска , Тюменская губерния , Тюменская область РСФСР
Епи́скоп Гермоге́н (в миру Гео́ргий Ефре́мович Долганов или Долганёв ; 25 апреля (7 мая) , Херсонская губерния - 29 июня , близ Тобольска) - епископ Православной российской Церкви ; 8 марта 1917 года Тобольский и Сибирский .
Семья
Родился в семье священника, который впоследствии принял монашество и был возведен в сан архимандрита в Саратовском Спасо-Преображенском монастыре. С детских лет был глубоко религиозным человеком.
Образование
Среднее образование получил в духовной семинарии, выдержал экзамены на аттестат зрелости при классической гимназии города Ананьева Херсонской губернии. Окончил юридический факультет Новороссийского университета (), прошёл также курс математического факультета, слушал лекции и на историко-филологическом факультете университета. Окончил Петербургскую духовную академию () со степенью кандидата богословия.
Монах и преподаватель
Епископ
Развернул широкую миссионерскую деятельность, к которой привлекал и мирян. Организовал внебогослужебные чтения и беседы, разрабатывал программы для воскресных школ .
Своим собственным примером, а также частыми беседами с епархиальным духовенством и особыми циркулярами призывал духовенство к истовому, неспешному и строго-уставному совершению церковного богослужения. Значительное внимание уделял борьбе с сектантством в рамках которой устраивал внебогослужебные пастырские беседы. В Саратове они проводились под руководством епископа во все воскресные и праздничные дни, предварялись кратким молебном, чередовались духовными песнопениями в исполнении архиерейского хора и оканчивались пением всех присутствующих. Для пропаганды православных идей преобразовал и расширил епархиальный печатный орган - «Саратовский духовный вестник» и создал еженедельный «Братский листок», учредил еженедельные печатные органы были учреждены в Балашове, Камышине и Царицыне. За время его служения на Саратовской кафедре было построено свыше пятидесяти храмов, значительно увеличилось количество церковно-приходских школ.
Политические взгляды
Один из самых консервативных русских архиереев начала XX века. Выступал с резкой критикой современных ему тенденций в литературе и театральной жизни. Так, крайне негативно оценил пьесу Леонида Андреева «Анатэма», в своей проповеди призвав губернатора уберечь русское юношество от тёмной и злой силы, направил в Св. Синод ходатайство о запрете этой пьесы. Автор брошюры «Нынешние исследователи анатэмы и его крамолы». Предлагал отлучить от церкви Леонида Андреева, Дмитрия Мережковского , Василия Розанова . Отменил назначенную в кафедральном соборе панихиду по знаменитой актрисе В. Ф. Комиссаржевской и запросил Ташкент (где она скончалась во время гастролей от чёрной оспы), чем она болела, была ли православною и когда исповедовалась.
Конфликт с Синодом и ссылка
Участвовал в заседании Святейшего Синода, в которым выступил против предлагавшегося московским митрополитом Владимиром (Богоявленским) и великой княгиней Елизаветой Фёдоровной введения чина диаконисс в православной церкви. Апеллировал в резкой форме по этому вопросу к императору - направил ему телеграмму, в которой утверждал, что Святейший Синод учреждает в Москве «чисто еретическую корпорацию диаконисс, фальшивое подложное учреждение вместо истинного». Также в этой телеграмме критиковал проект введения особого чина заупокойного моления об инославных, заявив, что этим оказывается «открытое попустительство и самовольное бесчинное снисхождение к противникам Православной Церкви».
Его увольнению способствовали ещё два фактора. Во-первых, он поддерживал деятельность черносотенного иеромонаха Илиодора (Труфанова) , который первоначально поддерживался церковными и светскими властями, видевшими в нём успешного антиреволюционного пропагандиста. Но затем они дистанцировались от его демагогии (позднее Илиодор снял сан и объявил о разрыве с церковью). Гермоген же остался союзником Илиодора вплоть до сложения им сана. Во-вторых, епископ вступил в конфликт с Григорием Распутиным , которого первоначально поддерживал.
Обвинён советскими властями в симпатиях к находившемуся в Тобольске Николаю II (есть данные, что бывший император и епископ простили друг другу прежние обиды), а также в попытках организовать помощь бывшим фронтовикам (большевики расценили это как стремление сорганизовать их в контрреволюционных целях). 15 апреля 1918 в Тобольске прошёл большой крестный ход, после окончания которого епископ был помещён под домашний арест. Затем был отправлен в Екатеринбург , куда прибыл 18 апреля ; был заключён в тюрьму, где занимался чтением Нового Завета в переводе Константина Победоносцева и житий святых, молился и пел церковные песнопения.
Тобольский епархиальный съезд направил в Екатеринбург делегацию, которая просила выпустить епископа под залог. В состав делегации входили:
- протоиерей Ефрем Долганёв, брат епископа Гермогена;
- священник Михаил Макаров;
- присяжный поверенный Константин Александрович Минятов .
Делегация выплатила установленный залог в размере десяти тысяч рублей (первоначально власти требовали сто тысяч), однако епископ не был освобождён, а члены делегации оказались сами арестованы и вскоре расстреляны.
Тело епископа Гермогена было обнаружено 3 июля и на следующий день захоронено крестьянами села Усольское. 2 августа 1918 года останки епископа были перезахоронены в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе Софийско-Успенского собора Тобольска (склеп и мощи новомученика были обнаружены во время ремонта собора в ).
Канонизация
В ноябре 1981 года решением Архиерейского Собора РПЦЗ канонизирован в лике священномученика со включением Собор новомучеников и исповедников Российских и установлением памяти 16 июня .
В августе 2000 Деянием Юбилейного Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви его имя было внесено в Собор новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания. Тем же Деянием к общецерковному почитанию в Соборе новомучеников и исповедников Российских были канонизированы пострадавшие вместе со св. Гермогеном священномученики Ефрем Долганёв , Михаил Макаров и Пётр Карелин и мученик Константин Минятов .
Сочинения
- "К нашей юной духовной среде, " Духовный вестник Грузинского Экзархата, 1898, Ч. неофиц., № 24, 2-10.
- "Очерк деятельности Епархиального миссионерского духовно-просветительного Братства в г. Тифлисе за два года его существования (с 19 окт. 1897 г. по 22 окт. 1899 г.), " Духовный вестник Грузинского Экзархата, 1900, Ч. неофиц., № 6, 7-23.
- "Борьба за истину нашей духовной школы: Отзыв о проекте новой организации этой школы, " Саратовский духовный вестник, 1908, № 44, 3-10.
- "Негодующее осуждение дозволенного кощунства: (Истинное изображение смерти Толстого), " Саратов, .
- "От света «истинного» во тьму «кромешную»: (Открытое письмо к рус. людям), " Пг., 1916.
- "Толкование на «Откровение» Иоанна Богослова, " Первый и последний, М., 2003, № 2(6).
Напишите отзыв о статье "Гермоген (Долганёв)"
Примечания
Литература
- Игумен Дамаскин (Орловский) . Епископ Гермоген (Долганев). - М.: Кучково поле, 2010.
- Казанская Алексиево-Сергиевская пустынь. - Пенза, 2007. - С. 10
- Мраморнов А. И. Церковная и общественно-политическая деятельность епископа Гермогена (Долганова, 1858-1918). Саратов: «Научная книга», 2006. 366 с.
Ссылки
- . СПб., 1912
- . «Церковные ведомости». СПб., 1901
- . «Православная жизнь». Jordanville, 1973.
|
||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гермоген (Долганёв)
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu"il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n"avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n"avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Священномученик Гермоген Тобольский (в миру Георгий Ефремович или Долганёв; 25 апреля (7 мая) 1858, Херсонская губерния – 29 июня 1918, близ Тобольска) родился в семье священника, который впоследствии принял монашество и был возведен в сан архимандрита в Саратовском Спасо-Преображенском монастыре. С детских лет был глубоко религиозным человеком.
Среднее образование получил в духовной семинарии, выдержал экзамены на аттестат зрелости при классической гимназии города Ананьева Херсонской губернии. Окончил юридический факультет Новороссийского университета (1886), прошел также курс математического факультета, слушал лекции и на историко-филологическом факультете университета. Окончил Петербургскую духовную академию (1893) со степенью кандидата богословия.
В 1890 пострижен в монашество, посвящен в сан иеродиакона, а 15 марта 1892 – в сан иеромонаха.
С 1893 – инспектор, с 1898 – ректор Тифлисской духовной семинарии с возведением в сан архимандрита. Тогда же он был назначен членом Грузино-Имеретинской Синодальной конторы и Председателем училищного епархиального совета. Являлся редактором «Духовного вестника Грузинского экзархата». В период его службы ректором семинарии из этого учебного заведения был исключен Иосиф Джугашвили.
Развернул широкую миссионерскую деятельность, к которой привлекал и мирян. Организовал внебогослужебные чтения и беседы, разрабатывал программы для воскресных школ.
Своим собственным примером, а также частыми беседами с епархиальным духовенством и особыми циркулярами призывал духовенство к истовому, неспешному и строго-уставному совершению церковного богослужения. Значительное внимание уделял борьбе с сектантством, в рамках которой устраивал внебогослужебные пастырские беседы. В Саратове они проводились под руководством епископа во все воскресные и праздничные дни, предварялись кратким молебном, чередовались духовными песнопениями в исполнении архиерейского хора и оканчивались пением всех присутствующих. Для пропаганды православных идей преобразовал и расширил епархиальный печатный орган - «Саратовский духовный вестник» и создал еженедельный «Братский листок», учредил еженедельные печатные органы в Балашове, Камышине и Царицыне. За время его служения на Саратовской кафедре было построено свыше пятидесяти храмов, значительно увеличилось количество церковно-приходских школ.
Во время революции 1905 года выступал с ярко выраженных антиреволюционных позиций, часто выступал с проповедями, проявив себя как убежденный и последовательный монархист. Один из организаторов отделения Союза русского народа в Саратове.
Один из самых консервативных русских архиереев начала XX века. Выступал с резкой критикой современных ему тенденций в литературе и театральной жизни. Так, крайне негативно оценил пьесу Леонида Андреева «Анатэма», в своей проповеди призвав губернатора уберечь русское юношество от темной и злой силы, направил в Св. Синод ходатайство о запрете этой пьесы. Автор брошюры «Нынешние исследователи анатэмы и его крамолы». Предлагал отлучить от церкви Леонида Андреева, Дмитрия Мережковского, Василия Розанова. Отменил назначенную в кафедральном соборе панихиду по знаменитой актрисе В.Ф. Комиссаржевской и запросил Ташкент (где она скончалась во время гастролей от черной оспы), чем она болела, была ли православною и когда исповедовалась.
Участвовал в заседании Святейшего Синода, в которым выступил против предлагавшегося московским митрополитом Владимиром (Богоявленским) и великой княгиней Елизаветой Федоровной введения чина диаконисс в православной церкви. Апеллировал в резкой форме по этому вопросу к императору – направил ему телеграмму, в которой утверждал, что Святейший Синод учреждает в Москве «чисто еретическую корпорацию диаконисс, фальшивое подложное учреждение вместо истинного». Также в этой телеграмме критиковал проект введения особого чина заупокойного моления об инославных, заявив, что этим оказывается «открытое попустительство и самовольное бесчинное снисхождение к противникам Православной Церкви».
3 января 1912 года был уволен императором от присутствия в Синоде; ему было предписано выехать во вверенную ему епархию. Отказался подчиниться этому распоряжению, давал интервью газетам, в которых критиковал членов Синода. В результате 17 января 1912 года был уволен от управления епархией и направлен в Жировицкий монастырь.
Его увольнению способствовали еще два фактора. Во-первых, он поддерживал деятельность черносотенного иеромонаха Илиодора (Труфанова), который первоначально поддерживался церковными и светскими властями, видевшими в нем успешного антиреволюционного пропагандиста. Но затем они дистанцировались от его демагогии (позднее Илиодор снял сан и объявил о разрыве с церковью). Гермоген же остался союзником Илиодора вплоть до сложения им сана. Во-вторых, епископ вступил в конфликт с Григорием Распутиным, которого первоначально поддерживал.
В августе 1915 года был переведен в Николо-Угрешский монастырь Московской епархии.
С 8 марта 1917 года – епископ Тобольский и Сибирский; назначен на этот пост как «жертва старого режима». Сохранил монархические убеждения, призывал паству «сохранять верность вере отцов, не преклонять колена перед идолами революции и их современными жрецами, требующими от православных русских людей выветривания, искажения русской народной души космополитизмом, интернационализмом, коммунизмом, открытым безбожием и скотским гнусным развратом». Резко критиковал Декрет об отделении церкви от государства.
Обвинен советскими властями в симпатиях к находившемуся в Тобольске Николаю II (есть данные, что бывший император и епископ простили друг другу прежние обиды), а также в попытках организовать помощь бывшим фронтовикам (большевики расценили это как стремление сорганизовать их в контрреволюционных целях).15 апреля 1918 в Тобольске прошел большой крестный ход, после окончания которого епископ был помещен под домашний арест. Затем был отправлен в Екатеринбург, куда прибыл 18 апреля; был заключен в тюрьму, где занимался чтением Нового Завета в переводе Константина Победоносцева и житий святых, молился и пел церковные песнопения.
Тобольский епархиальный съезд направил в Екатеринбург делегацию, которая просила выпустить епископа под залог. В состав делегации входили: протоиерей Ефрем Долганёв, брат епископа Гермогена; священник Михаил Макаров; присяжный поверенный Константин Александрович Минятов.
Делегация выплатила установленный залог в размере десяти тысяч рублей (первоначально власти требовали сто тысяч), однако епископ не был освобожден, а члены делегации оказались сами арестованы и вскоре расстреляны.
В июне 1918 года епископ и еще несколько заключенных (священник села Каменского Екатеринбургской епархии Петр Карелин, бывший жандармский унтер-офицер Николай Князев, гимназист Мстислав Голубев, бывший полицмейстер Екатеринбурга Генрих Рушинский и офицер Ершов) были увезены в Тюмень и доставлены на пароход «Ермак». Все узники, кроме епископа и о. Петра были расстреляны на берегу, близ села Покровское. Владыка Гермоген и о. Петр погибли несколько позднее. Вначале их заставили работать на строительстве укреплений около Покровского, затем перевели на пароход «Ока», который направился к Тобольску. На пути к этому городу священнослужители были утоплены в реке Туре.
Тело епископа Гермогена было обнаружено 3 июля и на следующий день захоронено крестьянами села Усольское. 2 августа 1918 года останки епископа были перезахоронены в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе Софийско-Успенского собора Тобольска (склеп и мощи новомученика были обнаружены во время ремонта собора в 2005 году).
В октябре/ноябре 1981 года канонизирован Собором Русской Православной Зарубежной Церкви.
В августе 2000 года Деянием Юбилейного Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви его имя было внесено в Собор новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания. Тем же Деянием к общецерковному почитанию в Соборе новомучеников и исповедников Российских были канонизированы пострадавшие вместе со св. Гермогеном священномученики Ефрем Долганев, Михаил Макаров и Петр Карелин и мученик Константин Минятов.
