Здравствуйте, друзья! Вопрос читательницы нашего сайта: Скажите пожалуйста, а есть ли отличие между исповедью и покаянием? И что важнее для духовного развития, очищения и искупления грехов? Нужно ли исповедоваться, чтобы покаяние было настоящим?

Ответ: конечно отличия есть! Хорошая должна подводить человека к глубокому искреннему . И здесь важно, кому именно вы исповедуетесь.

Конечно, есть чистые Священники, Служители, которые исповедь проводят очень хорошо. Когда человеку легко открыть сердце, когда его мудро направляют, тогда исповедь превращается в ритуал глубокого раскаяния и освобождения от . Но не всегда так получается.

В исповеди человек выговаривается, он принимает решение не скрывать свои поступки прежде всего от Бога. А покаяние это продолжение исповеди. Покаяние может быть искренним, если человек глубоко осознал свои грехи, ошибки и принял решение так больше не поступать. Сам же процесс исповеди не всегда предполагает выход на глубокое покаяние. Человек может чувствовать вину, но это не значит, что он осознал грех и то зло, которое совершил, и совсем не означает, что он больше так не поступит. Он может исповедаться, выговориться, но не покаяться. После исповеди ему немного полегчает, он вздохнёт и пойдёт жить, как и жил, ничего не меняя (грешить, т.д.).

Исповедь – это лишь важный шаг к истинному покаянию. А покаяние – это процесс изменения человека, ритуал, в в процессе которого, в духовном единстве с и он изменят своё сознание и , а значит и свою судьбу. Во время покаяния, если оно проходит достаточно глубоко и искренне, с человека снимаются , негативные энергетические воздействия, блокировки по судьбе и т.п. В покаянии человек духовно растёт и этот процесс не имеет ничего общего с или . А чувство вины лишь блокирует очищение, направляя негатив на разрушение самого себя.

Исповедь, в хорошем варианте, это как целительский сеанс, в процессе которого Священник своим одухотворённым состоянием, правильным позитивным отношением, верой и мудрым словом помогает осознать человеку совершённое зло, грех, переключает его сознание на позитивную волну, в т.ч. помогает простить самого себя и подводит непосредственно к покаянию. Хорошая исповедь должна давать человеку чёткое различение и в его поступках и в его Душе. А сам ритуал Покаяния, снятие грехов и негативных воздействий в проводят уже Высшие Силы, а не человек (священник).

Нужно ли исповедоваться, чтобы покаяться?

Не обязательно! Это зависит от самого человека. Если у вас есть осознание греха, внутреннее раскаяние, потребность быть прощённым Богом, а главное Вера, вы можете раскаяться где угодно, местоположение вашего физического тела не имеет никакого значения. Имеет значение только состояние вашей души. Но, нахождение в храме Божьем, чаще всего усиливает состояние покаяния и духовную готовность к очищению, а значит усиливает глубину и эффективность данного ритуала.

Но есть и те, кому исповедь просто необходима! Кому необходима исповедь, чтобы покаяться? Тем, у кого не хватает Веры и своей , тому необходим проводник рядом (Священник, хороший друг), проводник, через которого будет идти поток Веры, через которого будет идти беседа с Богом и выстроится необходимая духовная связь для покаяния.

Раскаяние – основанный на свободе воли человека, укор совести о совершенном грехе.

Раскаяние есть сожаление о том, что я поступил так-то, а не иначе. Следовательно, оно есть невольное признание того, что я мог бы поступить и по другому, правильно. Раскаяние – это первый этап покаяния. Раскаяние – сожаление, что грех совершён, покаяние – твёрдая решимость оставить грех, борьба с ним, перемена жизни.

При раскаянии человек не только осознает неправильность, ошибочность, греховность, но и горько сожалеет о поступке (помышлении, высказывании), тоскует, испытывает муки совести, страдает, томится, казнится.

В раскаянии нет еще отречения человека от себя прежнего, он раскаивается лишь в отдельном поступке. При раскаянии разум признается в том, что цель оказалась неправильной, что средства оказались не те, что результат получился неожиданным. При этом испытываются эмоции от сожаления до стыда. Раскаяние есть самая сильная форма сознательного самоосуждения. Раскаяние есть сумма из логической констатации ошибки и отрицательных эмоций.

Тупиковые пути раскаяния – уныние или попытка успокоить совесть в суете дел или самооправдании. Самоубийство Иуды – крайний случай раскаяния без покаяния.

Покаяние – осознание своей греховности и переживание, связанное с таким осознанием. Это не только сожаление о совершении проступков, противоречащих заповедям и нравственным нормам, но нечто большее – раскаяние, то есть осуждение всего неправильно содеянного: «Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть» (2 Кор. 7: 10).

Анализ подоплеки греха Иуды и греха Петра приводят, в конечном счете, к противопоставлению этих евангельских персонажей, один из которых раскаялся, однако не покаялся в евангельском смысле «перемены ума» («метанойя») и, продолжая пребывать в греховном мраке, отчаялся и удавился, а другой – плакал горько (Мф. 26:75) и, исполненный любви ко Христу, прибег к Его милосердию, покаялся, был прощен, получил Господне благословение, стал первоверховным апостолом и засвидетельствовал свою верность Господу мученической кончиной.

Это говорит прежде всего о том, что между раскаянием Иуды и покаянием Петра существует кардинальная метафизическая разница. Раскаяние оказывается лишь муками нечистой совести, не ищущей и не чающей, однако, прощения, не верящей в Того, Кто имеет власть оставлять грехи, Кто взял на себя грех мира (Ин. 1:29). Раскаяние, таким образом, может настичь и неверующего человека, но покаяние происходит исключительно перед лицом Господним, в преддверии приблизившегося Царства Небесного. Покайтесь; ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4:17) – с этими словами Господь выходит на проповедь после искушения Его сатаною в пустыне.

В Священном Писании встречаются, на первый взгляд, непонятные слова о раскаянии Бога. Например: «И раскаялся Господь, что создал человека на земле» (Бытие 6:6). «Господь раскаялся, что воцарил Саула над Израилем» (1 Царств 15:35), и тут же в этой главе выше (ст. 39) читаем: «и не раскаялся Верный Израилев: ибо не человек Он, чтобы раскаяться Ему». Это классический антропоморфизм. Можно попытаться передать указанное выражение, как состояние сильной скорби, но это тоже будет антропоморфизмом.

Следовательно, для действенности таинства покаяния необходимы искреннее сердечное раскаяние и твердое намерение исправить свою жизнь.

О ПОКАЯНИИ ДЛЯ НОВООБРАЩЁННЫХ

На вопросы отвечает протоиерей Димитрий Моисеев,
выпускник Московской Духовной Академии, кандидат богословия

- Покаяние в переводе с греческого - "перемена ума". Как это правильно понять?

Перемена ума - это перемена образа мыслей, желаний и вообще стремление изменить свою жизнь. А духовное развитие начинается с покаяния. Человек начинает видеть, что так, как он жил раньше, его уже не устраивает. Личность желает лучшего, совершенного, и вот это желание, намерение, решимость и есть первый шаг к покаянию. Господь не случайно начал Свое служение именно с этого.

- Верно ли, что покаяние начинается с обретения страха Божьего?

Да, конечно. Приобретая благоговение, страх Божий, мы понимаем, что всё делаем перед лицом Божиим, а значит, более ответственно подходим к себе и, соответственно, легче будет каяться…

- Покаяние и раскаяние: в чем отличие?

Раскаяние - это просто сожаление о своих грехах. Я согрешил и сожалею об этом, а покаяние - стремление изменить себя. Можно раскаиваться в том, что оскорбил ближнего, но потом ничего не делать. Ну, оскорблю в следующий раз, - опять раскаюсь, посожалею. А могу приложить какие-то усилия, чтобы больше такого не произошло. Иуда раскаялся в том, что предал Спасителя, но не покаялся.

- Что такое грех и почему в нем нужно каяться?

Слово грех - по-гречески "амартиа" - в буквальном переводе означает "промах, выстрел мимо цели", т.е. по сути, действие, которое было направлено на достижение какой-то цели, но оказалось без результатным. Не случайно говорят: благими намерениями выстлана дорога в ад. Если немножко христианизировать эту поговорку, то получится: как правило, индивид, совершая грех, очень редко желает именно греха, зла, вреда. Обычно человек хочет добра, но, не понимая, не разбираясь в ситуации, или по иным причинам он грешит, то есть совершает действие, не достигающее верной цели. А верная цель у нас одна: уподобиться Богу. Следовательно, грех - это такое действие, которое вредит нашей душе, а, зачастую, и телу. Значит, нам нужно найти некое средство, помогающее человеку бороться со грехом и исцелять его последствия. Этим средством для нас является покаяние. А покаяние есть молитва к Богу, обращение к Нему за помощью. Каясь, мы свидетельствуем о своих заблуждениях, о том, что немощны и несовершенны и нуждаемся в Божьем исцелении. И через таинство исповеди по молитве Церкви Господь такое исцеление искренне кающемуся, конечно же, дает.

- Что делать человеку, который считает, что грехов у него нет: ведь он не вор, не убийца и тому подобное?

Такому человеку стоит честно сравнить себя с Евангелием, где описан Христос, то есть Человек, которым должен быть каждый из нас. В Евангелии даны заповеди, касающиеся не только убийства, прелюбодеяния и воровства и т.д., но даже помыслов, намерений человека. Если люди честно постараются сравнить себя с тем образцом, который дан нам в Новом Завете, я думаю, они не смогут не увидеть разницу.

- Что делать тому, кто искренне кается в грехе, который всё повторяется и повторяется?

Проблема может быть даже и не у личности, а вообще в человеческой природе. Человеку свойственна изменчивость и непостоянство. Святые Отцы приносили покаяние даже до самой смерти, поскольку в каждом живут все мыслимые и немыслимые страсти. Другой вопрос, что по милости Божией они зачастую не проявляются. Верующему, который раскаивается и видит, что окончательно бросить грех у него не получается, всё равно нужно постоянно, настойчиво, искренне молиться Богу и, конечно же, регулярно каяться. Мы ведь по утрам умываемся, прекрасно зная, что завтра опять придется умываться, тем не менее, никто не считает это занятие ненужным, бесполезным. То же самое можно сказать и об исповеди.

- Сразу ли Бог прощает человеку раскаянный грех и сколько времени нужно каяться, чтобы грех был прощен?

Господь, конечно же, прощает человека сразу. И вообще нельзя говорить о том, что Бог держит на кого-то зло или обиду. Бог есть Любовь, как сказано в Священном Писании, и Он любит нас всегда, безмерно, беспредельно. Но, как пишет преподобный Антоний Великий, совершая грех, мы отходим от Бога и попадаем под власть тех злых существ, которые называются бесами, демонами и т.д. Когда же мы искренне раскаиваемся, то выбираемся из-под их власти и возвращаемся к Богу. То есть меняет Свое отношение не Бог к нам, а мы к Нему.

- Чем покаяние отличается от исповеди, и если в покаянии Господь сразу прощает, зачем тогда нужна исповедь?

Исповедь - это свидетельство о своих грехах перед Богом и Церковью, в лице священника. Слово "исповедь" в переводе со славянского - "свидетельство". Мы можем засвидетельствовать как свою веру в Бога, и в таком случае говорим, что исповедуем Бога, так и собственные грехи. Поэтому, обращаясь к таинству, верующий прибегает к молитве Церкви. И священник вместе с кающимся молится Господу, чтобы Он примирил его со Святой Своей Церковью. А покаяние - это устроение души, которое требуется от каждого приступающего к таинству.

- Каково основное правило исповеди?

Основное правило исповеди таково: нужно рассказывать о том, что мучает нашу совесть. Естественно, человеку, только пришедшему в Церковь, совесть будут отягощать наиболее страшные и существенные грехи. В них верующий и будет каяться. Понятно, что он не сможет вспомнить все грехи, совершенные в детстве, в юности. Может, часть из них он и не осознаёт. Но, если человек будет двигаться по пути очищения себя, стремиться к Богу, то рано или поздно он осознает и поймет более мелкие, незначительные грехи, которые были совершены ранее. Поэтому, если вспомним и осознаем наши "старые" грехи, то должны в них каяться на исповеди. А не вспомним - ну, что ж, Господь даст нам такую возможность в свое время, если будем к Нему обращаться искренне. Великим Постом Церковь призывает каждого христианина читать молитву преподобного Ефрема Сирина, где говорится: "Даруй мне зрети моя согрешения…". То есть помоги, Господи, дай мне увидеть мои согрешения. И потом, на исповеди надо говорить всё, но не в мельчайших подробностях, а по существу. Мы должны каяться в страстях и грехах, а не в каких-то конкретных наших действиях.

- С чего начинается исповедь?

Чтобы правильно поисповедоваться, нужно сначала увидеть свои грехи, осознать их. И потом сразу же в молитве обратиться к Богу с покаянием. Важно возыметь желание избавиться от этих беззаконий, преодолеть их. Далее необходимо прийти в храм и на исповеди открыть свои прегрешения, называя их не просто как список поступков когда-то совершенных, но именно с молитвой и покаянием. Для того, чтобы Господь по молитве Церкви, священника это зло простил.

Существует такое мнение, что нужно исповедовать то, о чем болит душа. А если душа не болит, исповедоваться или нет?

В-первую очередь, необходимо исповедовать те грехи, о которых, действительно, болит душа, которые беспокоят и мучают человека. Во-вторых, у нас есть не только душа, но и разум. И он у человека поврежден менее, нежели чувства. Поэтому тоже может подсказать какие-то грехи, пусть еще не совсем прочувствованные, но осознанные как не Богоугодные деяния, от которых нужно избавляться. А значит, в любом случае необходимо исповедоваться.

- Нужно ли после исповеди забывать свои грехи?

Зачем их забывать, всё равно это у нас не получится. Главное - стараться не грешить. Другой вопрос: Господь исцеляет последствия этих грехов, но память о них у верующего остается и служит предостережением, чтобы больше так не поступать.

- Если нет конкретного, видимого греха, а есть общая тяжесть на душе, в чем каяться?

Не бывает так, чтобы не было конкретного греха. Значит, человек его просто не видит. Следовательно, нужно каяться в том, что не видим своих грехов.

- Почему нераскаянная душа страдает после смерти?

Страдать может не только тело, но и душа. И многие на своем опыте знают, как это бывает, когда мучаются либо угрызениями совести, либо от невозможности что-либо сделать, помочь себе или ближнему и т.д. Церковь говорит о том, что каждый человек, совершая грехи, развивает в себе страсти. Что такое страсть? Это страдание, страдательное состояние. Здесь, думаю, уместно привести в пример наркомана, который страдает, если ему вовремя не ввести дозу наркотика. Так же и человек, развивая в себе те или иные страсти, начинает мучиться от отсутствия способов их удовлетворить. Например, гурман, любящий вкусно поесть, если его посадить на хлеб и воду, начнет сильно страдать от невозможности купить себе тортик или что-то другое вкусное. Кто привык выпивать, курить, будет страдать от отсутствия спиртного и табака. Человек, любящий слушать музыку, без нее будет страдать от одиночества и тишины. И вот, уходя из этого мира, душа оставляет все земные средства для удовлетворения своих страстей. Если человек не очистился через жизнь по заповедям, молитву, покаяние, через Причастие, то эти страсти, живущие в душе, будут по-прежнему требовать своего удовлетворения. А удовлетворить-то их станет нечем. И вот это страдание называют в христианстве мукой, которую испытывает душа после смерти. Поэтому Церковь призывает людей, пока мы здесь, на земле, бороться со страстями, уничтожить их в себе. Потому что единственная реальность, с которой человек столкнется после смерти - это Бог. А если кому-то в жизни дорог не Бог, а что-то другое - деньги, слава, власть, какие-то вкусные вещи и т.д. - там всего этого не будет, и стремление к этим земным, материальным благам будет мучить человека. Ведь желание их иметь остается, а самих вещей уже нет.

Почему существует разделение на смертные и не смертные грехи? Ведь Слово Божие учит: "Возмездие за грех - смерть", причем не указано, за какой именно.

Иоанн Богослов в своем первом послании разделяет грехи на смертные и несмертные. Если мы возьмем 5 главу, почитаем 16-17 стихи, то увидим, что апостол говорит о грехах, которые "к смерти" и "не к смерти". Например, о неправде он говорит: "Всякая неправда есть грех, но грех не к смерти". Так что это разделение - традиционное, восходит к апостолам.

Часто на кухне люди обсуждают своих соседей, друзей. При этом они говорят: "Мы никого не осуждаем, а просто говорим о людях". А всё-таки, можно ли участвовать в таких разговорах, не являются ли они осуждением, а значит, грехом?

Если бы речь шла только о человеке, а люди любили бы ближних и говорили: вот, бедный, несчастный Иван Иванович попал в трудную ситуацию, как бы ему помочь, - это, конечно, допустимо и похвально. Но ведь, наверняка, обсуждение происходит в совсем другом русле. Иван Иванович критикуется за то, что он неправильно поступил, не так поздоровался, не туда посмотрел и т.д. А это уже - осуждение. Потому что мы стараемся даже не грех увидеть и осудить, а самого человека. Преподобный авва Дорофей говорил: осуждение от рассуждения отличается именно настроенностью к человеку. Если я скажу, например, что некий брат впал в блуд - это будет констатация факта, если такое, действительно, имело место. Но если я скажу, что этот брат блудник и тем самым охарактеризую его, то согрешу осуждением. Ведь я не знаю, может быть, это падение было случайным. Выносить какое-то суждение о человеке, его состоянии нам запрещено строго-настрого, потому что мы душу другого не видим.

- "Дела плоти известны: они суть прелюбодеяние, блуд, нечистота… вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия… Поступающие так Царствия Божия не наследуют" (Гал. 5) Получается, что грехи распрей и ссор так же опасны, как и смертные, да?

Здесь можно вести речь о степени греха. Потому что те же распри, разногласия бывают разные. Помню, в Древнем Патерике есть одна история, когда два монаха прочитали в какой-то книге, может быть, у апостола Павла, что существуют распри. И решили: давай устроим распрю. А как это сделать? Ну, например, возьмем кирпич: я буду говорить, что это мой кирпич, а ты - что твой. Начнем? - Начнем. - Это мой кирпич. - Ну, и возьми его себе... Так и не смогли они устроить распрю. Ведь внешнее проявление наших страстей целиком и полностью зависит от того, что у нас находится внутри. Причем, можно внешне не показывать бурных эмоций, никаких страстей не проявлять, а внутри всё будет кипеть от той же ненависти, зависти или других страстей. И, хотя со стороны ничего не видно, тем не менее, этот человек находится в состоянии смертного греха. Я помню, задавался в свое время вопросом: со смертными грехами - прелюбодеянием, воровством, убийством - понятно: когда человек их совершает, он грешит смертно. Но к смертным грехам относится и гордость, уныние и так далее. А здесь - через какое действие увидишь, что человек согрешил смертно: ведь начало страстей есть в каждом? Оказывается, что внутреннее устроение готовности ко греху уже является показателем смертного греха. То есть человек может физически и не убить, и прелюбодеянием не согрешить, и не украсть ничего, просто потому, что обстоятельства так не складывались. А внутри он будет готов и расположен к этим грехам и, значит, всё равно грешащим смертно. Получается, смертность греха зависит от нашего внутреннего состояния. Если мы постоянно живем с такими страстями, то, соответственно, грешим смертно. Но если же они проявляются изредка и врачуются покаянием, то это всё-таки относится ко грехам простительным.

Всё зависит от степени греха, насколько человек им одержим. Например, и о грехе прелюбодеяния говорится, что всякий посмотревший на женщину с вожделением, уже согрешил. Однако, есть дистанция между нескромным взором и реальным прелюбодеянием, совершенным на деле. Также и здесь: всякая страсть живет в человеке. Хотя в каждом она достигает разной степени развития. Поэтому всякий согрешает практически всеми страстями, по всем статьям. Но в одних людях это развитие страстей доходит до такого состояния, что он грешит уже смертно, а в других - еще нет.

А при таком подходе безразличие ко греху не вырабатывается: ну, это грех не к смерти - ерунда, буду дальше грешить?

Если такое безразличие есть, то оно уже свидетельствует, что человек находится не во Христе, не в общении с Богом. Ведь реальным признаком жизни в Духе Святом является ведение своих грехов и сокрушение о них, потому что человек видит, что грех отделяет его от Бога. Поэтому всякое согрешение, даже мелкое, вызывает у него скорбь о соделанном.

Святитель Феофан Затворник говорил, что "чувство своей бедности, окаянства, одно безотрадно и, пожалуй, может ввести в отчаяние - окончательно пагубный грех. Потому, не отказываясь от него, надо растворять его познанием и чувством богатства Христова". Как этого достичь?

Во-первых, покаяние должно основываться не на чувствах, а на разуме. Чувства в человеке повреждены намного сильнее, нежели умственные способности, и этим зачастую пользуются "манипуляторы" в своих целях. Все вы, наверное, помните 1996 год и лозунг: "Выбирай сердцем!". Не правда ли, если б человек был призван выбирать умом, он, наверное, сделал бы другой выбор, так же и в покаянии. Верующий должен осознать реальность - и себя: таким, какой он есть на самом деле. Важно познать Бога, что Господь есть Любовь, и Он готов всячески помогать в спасении и исцелении человека. А что касается чувств, они могут быть различными. Раскаялся Пётр, что предал Христа, раскаялся и Иуда, в том же самом. Но последствия покаяния того и другого мы видим совершенно разные. Один от отчаяния удавился, а второй покаялся и был возвращен в число апостолов.

Вы сказали, что разум у человека поврежден меньше, нежели чувства. А у святых, наоборот, написано, что голос сердца никогда не обманет, хотя разум может. И потом, если взять притчи, там написано: "Не полагайся на разум свой". Как это понять?

Здесь происходит путаница в терминах. Русским словом "разум" могут быть обозначены разные вещи. Например, собственно "рацио" - рассудок - рациональная, логическая способность ума, которую мы используем, допустим, при подсчете доходов, при вычислении каких-то наиболее благоприятных для нас вариантов. И вот этот разум, рассудок - действительно то, на что не надо надеяться. Но есть в человеке еще и ум, который по-гречески называется "нус", и вот этот ум как созерцательная способность повреждена меньше всего и способна увидеть волю Божию в большей степени. Когда святые Отцы говорят о сердце, предпочитая его разуму, они предпочитают сердце как орган этого созерцающего ума рассудку, т.е. рациональной способности человека. И в данном смысле, когда они учат о голосе сердца, речь идет не о голосе чувств, эмоций, а именно об уме, который основанием своим имеет сердце.

- А ум, если я не ошибаюсь, - это энергия души. Правильно?

Да. Это высшая энергия души, дух. И здесь святитель Игнатий Брянчанинов очень четко всё расставил по своим местам. Он составил иерархию: ум - на первое, сердце как чувства - на второе место, тело - на третье.

Причем, молящийся ум уже не мыслит, не анализирует, не философствует, а созерцает. По учению св. Отцов: "Сердце - духовная родина ума. Здесь он возвращается к себе и от себя восходит к Богу незаблудным путем".

- Значит, в идеале для верующего нужно объединить ум с сердцем?

Да. Но это возможно сделать только с помощью благодати Святого Духа.

- Чем покаяние отличается от психоанализа и самонаблюдения?

Дело в том, что покаяние - это, в первую очередь, стремление изменить себя. Я могу разобраться в мотивах своего поступка, но суть в том, что христианство говорит о невозможности для человека самоисцелиться. Конечно, можно анализировать себя, свои поступки, но если такое копание в себе не связано с обращением к Богу, то смысла в этом не будет. Повторюсь, покаяние - обращение человека к Богу и молитва к Нему о том, чтобы Господь помог изменить самого себя. А психоанализом, самонаблюдением занимаются многие, в том числе и атеисты.

- Прощаются ли забытые грехи после разрешительной молитвы священника?

Что значит: прощаются - не прощаются? Человек, для которого грехи - незаживающая рана, не сможет их забыть. Если человек их забывает, значит, они пока его не беспокоят. Господь может простить человеку согрешения в том плане, если верующий кается искренне и глубоко в своих грехах, не видя части из них, Он все равно коснется его Своею благодатью. Но если человек вспомнит эти грехи, то обязательно нужно покаяться.

У кого есть комплекс неполноценности, тот постоянно недоволен собой. Чем это чувство отличается от покаяния?

Постоянно недовольным собой можно быть по разным причинам. Один недоволен тем, что он - не президент, другой - что у него мало денег, третий - что его не любят, не ценят, не жалеют, не уважают. И всё это будет относиться лишь к проявлениям человеческих страстей, гордыни. Однако, недовольство тем, что совершается грех, хотя есть желание больше не грешить, но пока это не получается - основа для настоящего покаяния. В данном случае, человек будет искать помощь и средства к исцелению. Думаю, такая личность найдет помощь в лице Христа. К чему каждый из нас, собственно, и призывается.

- Как сделать так, чтобы покаянное чувство не переросло в депрессию?

При правильном покаянии христианин понимает, что сам он не сможет себя изменить, преобразить, ведь это способен сделать только Бог. Такой верующий, раскаиваясь, вверяет себя в руки Божии, и его истинное покаяние обязательно принесет осознание помощи Божией, что и убережет человека от депрессии. Правильное покаяние в депрессию никогда не перерастет.

Апостол Павел говорил: "Великое приобретение - быть благочестивым и довольным". Можно ли этого довольства добиться покаянием?

Этого можно достичь через труды всей нашей жизни. Через постоянное растворение каждого действия покаянием и подлинным стремлением к идеалу, который предначертан нам в Евангелии и дан воплотившимся Христом. И здесь апостол Павел действительно пишет о том, что это - великое приобретение. Но ради него следует много потрудиться.

- В Писании сказано: "Всегда радуйтесь". Если человек не радуется, значит, он согрешает?

Человек должен радоваться всему, всем внешним обстоятельствам, которые совершает Господь. Естественно, речь здесь не идет о том, что я согрешил и буду радоваться. Апостол приписывает не печалиться о внешних обстоятельствах, посылаемых Господом. Потому что, если верим в Его любовь, заботу, желание нас спасти, то должны радоваться. И не случайно, самая важная служба - литургия - по-гречески называется "евхаристия", то есть "благодарение". И евхаристический канон - самая главная часть литургии - содержит слова: "Благодарим Тебя, Господи, за всё. За все благодеяния, которые мы видим, осознаем, и те, которые не понимаем". Христианин ежедневно благодарит Бога в литургии за все Его благодеяния, поскольку все действия Божии - благо.

- Выходит, православному нужно каяться, если он не веселится?

Если у меня, например, украли сто рублей, и я расстроился, то в этом нужно покаяться. Потому, что это - грех. А если я поблагодарю Бога, возрадуюсь, значит Господь смирил меня, смирил мою страсть сребролюбия. И кому-то, хоть нехорошим путем, дал возможность получить деньги…

Митрополит Кирилл сказал, что счастье - это, по сути, Царствие Божие внутри нас. Способствует ли покаяние обретению внутреннего счастья?

Прежде нужно искать Царства Божия, - сказал Господь. А когда мы Его обретем, тогда поймем, что такое настоящее счастье, потому что увидим его в себе. Но приобрести Царствие Божие возможно, только очистив себя от всякой скверны плоти и духа, как говорит апостол. То есть, победив в себе всю греховность, которая в нас есть, а это процесс очень долгий и трудный. И, значит, искать, в первую очередь, мы должны покаяния и очищения. А если мы пойдем по данному пути правильно, то следствием этого будет обретение Царства и состояния счастья. Но Царствия Божьего с завтрашнего дня мы обрести, естественно, не сможем. Точно так же, через час мы не станем счастливыми: процесс этот долгий и трудный.

Св. Василий Великий писал: болезни возникают из-за греха. Ибо грех выводит человека из ритма Божественного Промысла. Значит ли, что через покаяние Господь может вернуть христианину не только здравие души, но и тела?

Конечно, Господь может исцелить, Он знает, когда кому и что полезно сделать. Действительно, очень часто телесные болезни являются указанием на грех и мотивом к тому, чтобы человек покаялся. Но далеко не всегда. Иногда болезни человека бывают и не связаны со грехом. Можно привести тому массу примеров, как допустим, праведный Иов...

Однако, человек должен понимать: все, что с ним происходит нехорошего, случается по его грехам. Но при этом есть соблазн, что я начну требовать от Бога исцеления в обмен на покаяние. А такого быть не должно. Покаяние необходимо, а требование от Бога чего-то - уже не христианство.

СОВЕСТЬ ОЧИЩАЕТСЯ СТЫДОМ, или ГДЕ НАЙТИ РЕЦЕПТ ПОКАЯНИЯ

«Зачем Церковь заставляет меня каяться? Я прихожу в храм не для того, чтобы все время чувствовать себя ничтожеством или чудовищем», — безосновательна ли такая реакция на призыв к покаянию и исповеди? Действительно, как не «перегореть», когда от тебя требуется постоянно возгревать в себе чувство «я — грешник» ? Или Бог ожидает от человека чего-то другого? Что такое ПОКАЯНИЕ— скрупулезный поиск и перечисление грехов или нечто совсем иное? Об исповеди и покаянии рассказывает настоятель Пятницкого подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, доцент Московской духовной академии, главный редактор портала «Богослов.Ru» протоиерей Павел Великанов.

«Сезонное» покаяние?

— Отец Павел, современному человеку, наверное, гораздо сложнее воспринять идею покаяния, чем нашим предкам? С тех пор как о покаянии писали, скажем, святые отцы первых веков христианства, условия жизни сильно изменились…

— Говорить сегодня о непрестанном очищении сердца, о котором писали преподобные, мирскому человеку особо не приходится. У нас обычно другая проблема: какими лопатами, какими бульдозерами выгрести из своей души весь тот хлам, который туда льется рекой, сливается в сердце из телевизора, из Интернета, из общения — отовсюду? Современный человек духовно находится будто в некоем «канализационном потоке», и ему невозможно не напитаться всем этим. Поэтому речь идет скорее о минимуме: о поддержании сердца в живом состоянии.

Хотя апостол Павел и говорит: чистому все чисто. И неслучайно святитель Феофан Затворник писал в конце своей жизни: «Чем больше живу, тем больше убеждаюсь, что плохих людей нет». Но чтобы так чувствовать, надо быть Феофаном Затворником, до этого состояния надо дорасти…

Задача, над которой христианин постоянно работает, — жить в миру и оставаться не оскверненным от мира. Плодом этой работы являются покаяние и исповедь. С одной стороны, как свидетельство тех ошибок, тех промахов и поражений, которые происходят в этой борьбе. А с другой стороны, как постоянное повышение планки качества нашей христианской жизни: мы начинаем от себя требовать того, чего раньше не требовали.

— Пост называется временем покаяния. Выходит, повышение планки — «сезонное»?

— Жизнь в Церкви, как и жизнь вообще, ритмична. Так вот, Пост в рамках этого ритма — благоприятный период для перехода на качественно новую ступень. Для воцерковленного человека это время, когда он проверяет, насколько выполняет условия договора, заключенного со Христом во время крещения, насколько орбита его жизни соотносится с орбитой жизни Церкви. Для того, кто пока в церковной жизни не участвует полноценно, Пост может стать импульсом, чтобы начать пересмотр своей жизни.

— Постом покаяние какое-то особенное, более интенсивное, не такое, как обычно?

— Покаяние — процесс внутреннего созревания человеческой души, а созреть человек, конечно, может в любое время: вне зависимости от того, есть пост или нет. Другое дело, что в обычной обстановке наша косность находит тысячу причин для того, чтобы не привести человека к покаянию: мы понимаем, что не все в нашей жизни хорошо, но какого-то внутреннего рывка для того, чтобы покаяться, не хватает.

В время поста, с одной стороны, наша душевная жизнь оказывается лишенной тех форм развлечения, форм получения удовольствия, которые притупляют чуткость души. И с другой стороны, пост воспитывает душу различными аскетическими средствами: более регулярным посещением храма, исповедью, продолжительной молитвой, более частым причащением. Все это направлено на то, чтобы отточить вкус нашей души, обучить ее различению должного и не должного — не просто черного и белого, но и каких-то оттенков, которые ранее были нам недоступны: в силу внутренней «зашлакованности» они проскальзывали мимо нашего внимания.

Фото Елены Иванченко

О перечнях грехов и страхе перед исповедью

— Исповедь и покаяние — в чем разница?

— На деле Таинство исповеди должно завершать процесс покаяния. Именно процесс. Покаяние ведь не эпизод, это состояние, в котором православный христианин находится постоянно. Но при этом надо понимать, что исповедь — далеко не вершина горы, это только те ступеньки, на которые встает человек, двигаясь к Богу. И если он держит себя, держит те обещания, которые Богу дал во время предыдущей исповеди, то постепенно поднимается все выше и выше.

— Этому таинству должна предшествовать какая-то внутренняя работа?

— Обязательно! Если нет никакого внутреннего осмысления, то исповедь становится пустословием. Можно прийти и «выжать» из себя грехи, но это уже будет жалоба Богу на то, что мы все еще не настолько святые, как хотелось бы. К исповеди это имеет очень мало отношения. Это же не процедура дознания и не осведомление о том, как у нас все плачевно. Понятно, что 90 % тех или иных грехов все равно в том или ином виде у человека будет. И то, что он в них «под допросом» признается, вовсе не значит, что, отойдя от аналоя с крестом и Евангелием, он через две минуты опять то же самое не совершит.

— Как в таком случае относиться к обычаю перечислять грехи на бумажке, изучать перечни грехов в книжках?

— По моему мнению, книжки с перечнем всевозможных грехов — необычайно вредоносное явление в нашей Церкви, которое свидетельствует только об одном: о потрясающе формальном подходе к покаянию. Я бы даже сказал, это самый начальный уровень религиозного сознания, когда человек воспринимает себя в лучшем случае как раба, а Бога как господина, который постоянно чего-то от него требует и вечно чем-то недоволен: если не выполняешь, то должен принести Ему в этом признание. Однако такая модель спасения — далеко не единственная, да и не самая вдохновляющая. Если смотреть на исповедь как на некий формальный анализ нашего состояния, то получается, каждый из нас может смело перечислить 1600 грехов и считать себя после этого исполнившими все, чего от нас хочет Бог.

Но на самом деле — ничего подобного! Бог от нас ждет совершенно другого. И даже когда Церковь говорит о Страшном суде, она не подразумевает какого-то юридического акта подсчета добрых и злых поступков. Бог судит нас по нашему состоянию — состоянию любви или не-любви, и все напряжение жизни происходит между этими двумя полюсами. Если мы любим, любим до конца, то мы уже не можем грешить.

Апостол Павел предельно точно сформулировал: всё, что не по любви, — грех. Однако христианская любовь — это совсем не то состояние, которое прекрасно выражается словом «добренький». Христианская любовь рождается не из чувства, а имеет своим источником Любовь Божию, отражает её в себе самой. Поэтому задача настоящего покаяния — устранить все те препятствия в нашей душе, которые мешают Богу в нас светиться. А устраняются они только нашими руками и не могут быть внешне «сняты».

Кроме того, скрупулезное перечисление своих грехов подкладывает в душу человека мину замедленного действия: исповедовавшись таким образом, в глубине души он уже чувствует, что он «несть якоже прочие человецы». Это уводит в сторону от самой сути покаяния.

— А в чем суть?

— Суть покаяния — в обретении Бога. Человек должен через зеркало Евангелия увидеть свое непотребство и обрести предельную по напряженности жажду по Богу, должен начать нуждаться в Нем. Такое состояние — основной признак зрелого покаяния. Когда человек просто понимает, что он дрянь-дрянью, — это не более чем просто признание своих ошибок. Другое дело, когда при этом он осознает, что ему нужен Христос, Спаситель, чтобы стать достойным своего призвания…

Поэтому покаяние христианина — это не саможаление оттого, что, мол, я такой никчемный, никудышный, а созидательная тоска по Богу, алчба и жажда по обретению Его. Как писал преподобный Силуан Афонский: «Скучает душа моя по Тебе, Боже, и слезно ищу Тебя». Скучание по Богу является основным правильным мотивом движения христианина по пути очищения. Человек чувствует, что в нем что-то новое зарождается. И стремится ко Христу. Это стремление, может быть, не настолько пламенное, как у преподобного Силуана, который готов был всю свою жизнь бросить в жертву Богу. Но какую-то, хоть малую часть жизни мы должны быть готовы отдать. Вот так постепенно, отдавая себя по небольшой части, смотришь — уже становишься совершенно другим.

Фото Анастасии Крючковой

Тварь я дрожащая или?..

— «Дрянь-дрянью», «грешнее всех» … А что, если человек не ощущает себя так? Призыв покаяться может вызвать тогда только раздражение и протест…

— Я думаю, протест — нормальная, здоровая реакция на формализм. Не в последнюю очередь это связано с тем, что человек воспринимает покаяние как необходимый способ приведения своей души к некоему формальному идеалу христианской жизни. Понимаете, иногда из исповеди пытаются создать прокрустово ложе, в которое не может уместиться ни один человек. Но исповедь — это не ущемление человека в его интересах как личности, не унижение его достоинства, а глубокое «переформатирование»! Она не уничтожает человека как личность, не подменяет его жизнь какими-то искусственными, чуждыми ему идеалами. Правильная исповедь и сопутствующее духовное руководство просто так перемещают акценты в жизни, что начинается процесс постепенной кристаллизации глубинных смыслов: бесконечное внутреннее брожение приостанавливается, внутри появляется новый центр, к которому всё остальное в жизни начинает постепенно притягиваться и вставать на свои места. А центр этот уже живет самым главным — жаждой Богообщения.

— Разве самостоятельно человек не способен эти акценты переместить?

— Конечно же нет! Каждый из нас — это закрытая система, которая сама себя не может адекватно оценить. И в недрах нашей «системы» сидит глубоко спрятавшийся «вирус», который постоянно нас сбивает с толку, а мы этого даже не в состоянии заметить. Я имею в виду первородный грех. Один-единственный выход из этой закрытости — это наша совесть. Голос совести для нас является, пожалуй, последней точкой опоры. Как только мы его заглушаем, тут же «захлопываемся», становимся неуправляемыми, внутри нас начинают происходить жуткие процессы: одни страсти борются с другими, побеждают их, за счет этого растут, заполняют всю душу. А нам кажется, что это и есть «бурная жизнь».

И здесь как раз очень важно наличие священника, который может дать оценку твоего покаяния. Убирая священника, мы превращаем покаяние в «мой личный диалог с Богом», то есть захлопываем нашу внутреннюю систему и в ней неизбежно создаем своего личного, «карманного» божка, с которым всегда можно договориться. А у покаяния цель — вывести человека из этой системы.

— Если человек еще не научился каяться, не в состоянии сегодня преодолеть свою греховность, а просто готов прийти и констатировать факт: «Я унываю, я тщеславлюсь» — ему рано на исповедь?

— Все великое начинается с малого — все равно лучше, если он пойдет на исповедь. Тем самым будет брошен некий спасительный якорь на другую территорию. Если якорь хотя бы будет держаться, постепенно кающийся приблизится к тому берегу, на котором он уже станет другим человеком. А без покаяния и исповеди он носится в море сам по себе, со своими проблемами, со своими грехами. Шансов, что в нем вызреет полноценное покаяние и он станет другим человеком в один прекрасный момент, крайне мало. Этого может никогда и не случиться.

— Многим сложно преодолеть стыд перед священником, принимающим исповедь…

— Да, но ведь совесть очищается лучше всего как раз стыдом. Кроме того, стыд — лучший механизм сдерживания, предохранения в дальнейшем от совершения греха. Вот ты подходишь к краю пропасти, и перед тобой встает выбор: либо ты совершаешь грех и расстаешься со «всей этой церковностью», со Христом и надеждой на спасение; либо совершаешь этот грех, а потом, краснея и бледнея от стыда, священнику рассказываешь о нем. Часто именно стыд становится более чем достаточной мотивацией, чтобы отшатнуться от этого края пропасти, удержаться. Человеку становится жалко себя: зачем самого себя позорить потом на исповеди?

Христиане — слабаки или перфекционисты?

— Нередко можно услышать такое мнение: вы все время каетесь, уничижаете себя, боитесь совершить ошибку; значит, Православие — капитуляция перед жизнью, проявление слабости. Что на это ответить?

— На самом деле все наоборот. Покаяние — это стремление становиться все лучше и лучше. Говоря о духовной жизни, апостол Павел сравнивает христианина со спорт-сменом. Он говорит: все бегут на ристалище, но победа достается тому, кто прибежит первым; вот так и мы должны стремиться достичь большего. Поэтому покаяние является не результатом заниженной самооценки, а неизбежным следствием постоянного стремления к совершенству. Верующий человек понимает, что в данный момент он далеко не тот, кем мог бы и должен быть. Желание становиться все лучше и лучше как раз и рождает в нем потребность в осознании своего греха и победе над ним.

Здесь есть определенный парадокс: чем ближе человек становится к Богу, тем более непотребным, грешным он себя видит — но в нем это рождает не отчаяние или упадок сил, а, напротив, становится источником стремления ко Христу, постоянного очищения, обновления Божественной благодатью.

Есть среди аграф (не записанных в канонических Евангелиях изречений Христа) такие слова: «Просите великого, и малое приложится вам; просите небесного, и земное приложится вам». То есть для того чтобы стать хотя бы просто хорошими, порядочными людьми, мы ставим себе очень высокую планку — планку святости. Если опустим планку до обычной человеческой душевности и порядочности, то и этого не достигнем и останемся в своем непотребном состоянии.

— Поиск своих недостатков никак не связан с заниженной самооценкой?

— Конечно, человек, который приходит на исповедь, думает о себе гораздо хуже, нежели когда он, например, совершает какое-то доброе дело. Но это для него — следствие своего сравнения с идеалом, со Христом. А вовсе не самоцель.

Цель покаяния в том, чтобы человек приблизился ко Христу и сделался другим, а не в том, чтобы он опустил голову как можно ниже и стал думать о себе как можно хуже. Можно сказать так: в христианстве покаяние не грехоцентрично, а Христоцентрично. То есть наша задача отнюдь не в том, чтобы превратиться в таких «стерильных праведничков», к которым нельзя предъявить никаких претензий. А в том, чтобы стать резонансными Христу, стать подражателями Ему и Его святым. Мы не просто пытаемся воспитывать в себе какие-то собственные добродетели, а стараемся сделать душу предельно прозрачной для того, чтобы в ней преломлялся — но не искажался! — Сам Христос. Чтобы не происходило бесконечного закручивания спиралек страстей вокруг нашего самолюбия, а напротив: те способности души, которые вложены в нас Богом, раскрывались бы во всей своей красоте и полноте!

Поэтому глубоко неправильно отождествлять покаяние с самоуничижением и саможалением.

— Можно ли увидеть плод покаяния? Понять: вот, я на верном пути?

— Да. Например, ви́дение своих грехов напрямую вытекает из покаяния.

Я помню, один семинарист шутил: «Исповедался, причастился — и так хорошо, что хоть на рельсы ложись!» Это показывает, что зачастую человек и не догадывается, что в его душе еще масса всего, что требует работы, требует существенного перерождения. На самом деле то, что он может в данный момент, и то, чего от него в итоге хочет Бог, — это разные вещи.

Боюсь, никакая душа не выдержит зрелища своего реального состояния. Поэтому Господь открывает человеку его несоответствие евангельскому идеалу ровно в той мере, в какой он способен понести и не только согласиться, но и сделать определенные выводы.

Новоначальному незачем видеть какие-то тонкие оттенки, которые он не то что не сможет принять, а которые вызовут откровенный внутренний бунт, если не отчаяние. Он просто еще не готов. А вот когда проходит время, человек кается, принимает прощение, реально видит, как освобождается от определенных страстей, у него увеличивается доверие Богу, и Господь понемногу, потихоньку открывает ему то, над чем надо дальше работать.

— То есть не надо форсировать процесс?

— Ни в коем случае.

— Бывает ли, что человек формально делает все верно, но настоящего покаяния не происходит? И как это распознать?

— Я студентам часто привожу такой пример. Представьте себе, вы украли у кого-то кошелек. Потратили все эти деньги, кошелек выбросили. Потом пошли на исповедь, рассказали, мол, так и так, согрешил воровством (не особо распространяясь, что, собственно, произошло). «Бог тебя простит и разрешит», — говорит священник. И теперь вы с чистой совестью, потраченными чужими деньгами дальше идете по жизни. Сможете ли вы в следующий раз сделать то же самое? Пятьдесят на пятьдесят! Возможно, будет стыдно, но есть масса ухищрений, чтобы стыд притупить: можно пойти на исповедь к другому батюшке, например, который и не знает, что перед ним — хронический вор и обманщик.

А теперь представьте себе другую ситуацию. Вы украли кошелек, истратили деньги, потом осознали, что наделали. И идете, возвращаете деньги тому, у кого украли, да еще говорите ему: «Прости меня, я у тебя украл кошелек, вот возьми то, что я у тебя украл. И вот тебе еще денег в качестве моральной компенсации за то, что я тебя обворовал». Так вот, я очень сомневаюсь, что после такого поступка у человека снова появится желание своровать.

Поэтому когда мы внутри себя, в душе сокрушаемся — это хорошо. Но чтобы покаяние было полноценным, необходимо какое-то деятельное участие, какая-то внешняя перемена.

— Не многие могут похвастаться тем, что никогда не возвращались к тем грехам, в которых каялись. Это значит, что-то делается неверно?

— Тут надо понимать, что одно дело — грех, который человек совершает по причине своего несовершенства: мы все далеко не такие, какими должны быть, и всю жизнь это преодолеваем. И совсем другое дело — грех, который человек совершает потому, что хочет его совершать. Он живет этим, и вполне определенная страсть становится важным, если не центральным, содержанием его жизни.

В первом случае, я думаю, действительно не так легко сказать: «Все, больше я этого не совершаю!» А во втором случае — если уж человек действительно кается в совершённом грехе, то к нему уже не возвращается: это слишком больно, позорно, стыдно…

Об унынии и полезной праздности

— Пример с воровством предельно ясен. Но, допустим, речь о том, что не так легко исправить и искоренить: о гордости, об унынии…

— Вы знаете, мы действительно недооцениваем такие страсти. Вот уныние, например, — это очень жестокая страсть. Преподобный Иоанн Лествичник по силе воздействия на душу ставил ее в один ряд с блудной страстью, потому что она бьет именно в сердце как средоточие всей человеческой жизни. А почему человек унывает? Потому что слишком себя самого любит, потому что все зациклено на нем самом, и любое принуждение к чему-либо, любое неудовольствие приводит к резкому, даже катастрофическому падению его жизненного тонуса. Так что по-настоящему каяться в унынии — значит переустановить всю жизнь так, чтобы то, от чего ты унываешь, становилось для тебя источником радости. По сути, это значит — стать другим человеком.

— Но ведь о том и речь: можно заставить себя не воровать, но как заставить себя радоваться?

— Невозможно искусственным образом создать в своей душе радость, она относится именно к тем понятиям, о которых хорошо сказано: если Бог не даст, сам не возьмешь. А Бог дает радость только в том случае, когда человек себя отдает…

Да, если сто раз прийти на исповедь и сказать: «Грешен унынием» — от этого ничего не изменится. Уныние — верхушка огромного айсберга, с которым надо разбираться, здесь требуется глубинная переориентация ценностей человека. Хорошо бы найти такого духовника, который помог бы в этом разобраться.

И покаяние будет скорее не в самом унынии, а в тех страстях, в тех неправильных поступках, результатом которых оно и стало.

У меня перед глазами стоит пример. Женщина сидит в неубранной квартире, плачет, себя жалеет: ее жилище — настоящий хлев, туда зайти невозможно. Но при этом она ничего не делает, нигде не работает. Ей плохо, жалко себя, ее все бросили, никто не хочет помогать. Но она не ударила палец о палец, чтобы изменить что-то. Да хотя бы просто пойти и полы помыть, окна протереть — свет Божий в них заглянет, и тебе уже будет легче!..

Тут нужна уже реабилитация. И такая же, по сути, реабилитация нужна, чтобы избавиться от замкнувшегося на самом себе эгоцентризма. Церковь этим и занимается, это «ее профиль» — помогать людям победить самих себя, преодолеть состояние изолированности от полноты жизни в Боге.

— Здесь действует принцип замещения: то есть не просто осудить что-то дурное в себе, а преобразовать его в нечто положительное?

— Любая страсть является «сбесившейся» добродетелью — той самой силой, вложенной самим Богом, но извращенной, поменявшей свое направление под воздействием сильнейшего притяжения магнитом эгоцентризма и самолюбия.

Например, вместо того, чтобы, принимая пищу, благодарить Бога за то, что Он нам дал ее, и за то удовольствие, которое мы получаем от еды, человек сконцентрирован на том, чтобы получить еще какое-то дополнительное, особое наслаждение от приема пищи. Ничего особо не меняется — сдвигаются акценты. Уныние — наверное, та же извращенная способность человека получать удовольствие и радоваться, но которая замкнулась сама на себе. И поскольку она сама для себя не может быть источником радости, она становится для себя источником боли, и в то же самое время — какого-то ущербного, извращенного удовольствия («это сладкое слово «обида»)…

Святые отцы говорили, что в основе всех страстей лежит себялюбие. Это тот самый магнит, который все на себя замыкает, к себе поворачивает. И поэтому задача покаяния не просто в том, чтобы от этих формальных грехов очистить человека, а в том, чтобы силы своей души развернуть в правильном направлении.

— Напоследок, какой совет Вы бы дали человеку, который решится встать на путь покаяния?

— Я бы посоветовал несколько вещей.

Во-первых, как ни парадоксально и просто звучит, стараться чаще бывать в храме. Потому что, приходя в храм, человек оказывается на территории, которая очень резко контрастирует с его жизнью. Храмовое богослужение, соборная молитва даже без полноценного участия ума переустанавливает наше сердце — тогда и акценты в душе расставляются по-другому.

Опыт показывает, что, когда люди даже искренне каются в чем-то, но потом пренебрегают богослужебной жизнью, они зачастую оказываются не в состоянии удержаться от того соблазна, которым пропитан мир. И с другой стороны, богослужебная жизнь, регулярное пребывание в храме оказывается мощнейшим фундаментом, на котором можно строить свое спасение. Храм — это спасительный остров в житейской трясине, в котором только и можно запастись «кислородом вечности».

Во-вторых, я бы посоветовал изменить внешний уклад своей жизни, чтобы настроить себя на покаянный лад — изменить, насколько это возможно. Например, уехать куда-нибудь на несколько дней, уединиться, чтобы сосредоточиться, поразмыслить о своей жизни. Хорошо поехать в какой-нибудь уединенный монастырь, чтобы погрузиться в атмосферу молитвы и внутренней тишины. Очень хорошо, когда у человека есть возможность выделять какое-то время для молчания — и внутреннего, и внешнего.

Сёрен Кьеркегор писал: «Весь мир сегодня болен, вся жизнь больна… Если бы я был врачом и меня спросили: что ты посоветуешь? — я бы ответил: сотвори молчание! Заставь людей помолчать. Иначе не может быть услышано слово Божие». Сегодня вокруг нас так много информации, много слов, много всего входящего, что никто уже не верит в саму возможность слова иметь непреходящую ценность. Поэтому каждому из нас иногда надо просто побыть одному. Даже не молиться, не размышлять о чем-то специально, а просто помолчать и послушать. Послушать, что тебе Бог скажет. Потому что, когда мы постоянно находимся в состоянии информационного возбуждения, наш слух атрофируется. А надо суметь услышать: ведь Бог говорит с человеком прежде всего через сердце. Опыт общения с настоящими молитвенниками свидетельствует: человек получает ответы на свои вопросы, как правило, даже не успев их задать. Потому что рядом со святым человеком не может не ощущаться его внутренняя тишина и предстояние перед Богом. Очень хорошо, когда человек сам помещает себя в условия, когда он физически недоступен для привычного бешеного ритма жизни, когда у него есть достаточно праздности, чтобы уделить время самому главному…

Беседовала Валерия Посашко

Каждый христианин может вспомнить несколько случаев сверхъестественного вмешательства в свою жизнь, свидетельствующих о ежеминутной заботе Создателя о человеке. «Самое великое чудо совершается на Литургии. Таинство причащения — Евхаристия — это не только тайна, но и величайшая милость нам, грешным». С этих слов началась наша беседа с исполняющим обязанности наместника иеромонахом Гавриилом (Рожновым).

— Отец Гавриил, к этому чуду надо готовиться. Перед Причастием верующему следует исповедоваться. В нашу редакцию поступил вопрос: в чем отличие раскаивания от покаяния?

— Раскаяние человека есть сожаление о том, что он поступил именно так, а не иначе. Это невольное признание того, что он мог бы поступить по-другому, то есть правильнее. Но в раскаянии еще нет отречения человека от себя прежнего — он сожалеет лишь об отдельном поступке. Хотя, надо признать: раскаяние — это первый шаг к покаянию.

Покаяние же — это не только признание своей вины, но и обращение к Богу за помилованием. Возьмем пример из Библии: Иуда сначала раскаялся, а затем повесился. Почему? Потому что он не поверил в милосердие Божие. Он отчаялся. Подобное раскаяние Церковь осуждает, об этом пишут и святые отцы. То есть покаяние — это именно раскаяние с последующим обращением к Богу. Покаяние начинается в душе человека, а завершаться оно должно исповедью вслух перед священником. Исповедь — венец покаяния.

— А есть ли разница между покаянием и самоедством?

— Покаяние нацелено на то, чтобы выявить в себе грех, понять его причины, а затем освободиться от него с помощью Божией — через Таинство Исповеди. Человек должен познать свою немощь, принести ее к Богу и сказать: «Я грешен, помоги исправиться». Не надо заниматься самоедством и самокопанием. В Псалтыри сказано: «Несть человек, иже жив будет, и не согрешит».

Конечно, верующему надо разбираться в себе и в своих грехах. Но как? По мнению преподобного Петра Дамаскина, спасение человека должно совершаться между страхом и надеждой. Между страхом Суда Божиего и надеждой на милосердие Господа. Мы должны ужасаться своим грехам, но в то же время и надеяться на милосердие Божие.

Спасаемся мы милосердием Божиим, а не своими подвигами или трудами. Почему? Потому что если бы наших трудов было достаточно, то Спасителю не нужно было бы приходить в мир. Наше состояние таково, что наши души нужно спасать. Надо сказать, что человек становится христианином лишь тогда, когда начинает понимать, что погибает. И это очень важный этап. Покаяние — это начальная точка христианской жизни, «возвращение блудного сына».

— Мы часто каемся в одних и тех же грехах, как будто сомневаемся в их прощении.

— Это не сомнения, а признание своей немощи. Мы понимаем, что мы снова упали. Но было бы гораздо хуже, если бы мы в них не каялись.

Когда верующий признает свой грех на исповеди, он привлекает милосердие Божие. Надо понимать, что совершенствование происходит постепенно.

Хуже было бы, если бы человек грешил и не каялся. Святые отцы говорили, что Господь оставляет человека, чтобы тот помучился со своими страстями. Для чего? Во-первых, для того, чтобы познать свою немощь. Во-вторых, для того, чтобы научиться смиряться с этим. Святые отцы утверждали, что Господу нетрудно дать человеку бесстрастие, но Он этого не делает, потому что от этого не будет пользы человеческой душе. Человек возгордится, а гордыня — самый страшный грех. Господь даже святым людям оставляет небольшие немощи, которые их смиряют. Покаяние — это долгий процесс. Человек не становится смиренным и кротким в том момент, когда к нему приходит осознание того, что он раздражительный и гордый. Преподобный Серафим Саровский говорил: «Добродетель — не груша. Сразу не съешь».

Грех — это бурьян с длинными корнями. Мы можем обрезать стебель, но это ничего не даст: через некоторое врем появится новый. Необходимо выкорчевать греховную страсть. Покаяние является одним из средств борьбы со грехом.

— Может, верующим мешает маловерие?

— Часто можно услышать от верующих, что у них нет веры. Это не так: вера на самом деле она есть, но ее мало. И в этом, как и в любой страсти, нужно каяться. «Верую, Господи, помоги моему неверию», — говорил апостол Фома.

— Скажу с осторожностью, что иногда ясно вижу помощь Бога себе…

— Есть хорошая притча. Однажды человеку показали его жизненный путь в виде следов на песке. В начале пути были видны следы двух пар ног, а в некоторых местах — только одной. Человек, показывая Богу на следы, сказал: «Поначалу Ты шел вместе со мной, но когда возникали сложности, я оставался один. Почему так?» Господь ответил: «Присмотрись внимательнее к следам. Там, где двойной след прерывается, одиночный становится глубже. В этот момент Я нес тебя на руках».

Когда в нашей жизни случаются скорби и кризисы, мы чувствуем, что Господь нас бережно несет.

— Но от этого же стыдно…

— Да, стыдно. Но это у всех так. Не падать свойственно лишь Ангелам. Падать и не вставать свойственно бесам. А человеку свойственно и падать, и вставать. И так до конца жизни, к сожалению.

— предваряет . Последний вопрос: как простить человека, который причинил тебе нестерпимую боль?

— Оптинский старец преподобный Никон (Беляев) говорил: «Не надо давать волю своим чувствам. Надо понуждать себя обходиться приветливо и с теми, которые не нравятся нам». Верующему нужно стараться сохранять благодушие — в этом случае Господь смягчит его сердце. За его старание Господь подаст ему другое чувство. Сердце нуждается в пожизненном подвиге очищения. говорил, что человек должен быть камнетесом своего сердца.

Многие люди от природы имеют гордое, самолюбивое и жестокое сердце. Но если человек старается исправить свой характер, то ему от Бога будет большая награда — даже за одно стремление к изменениям.

— Спасибо за то, что нашли время ответить на наши вопросы, отец Гавриил.

— Во славу Божию.