Святой даниил переяславский в чем помогает. Архив метки преподобный даниил переяславский

В своих молитвах православные верующие часто обращаются к святым. Некоторых из них даже выбирают в качестве небесных покровителей. Они оберегают, поддерживают и всегда отвечают на искренние мольбы. В данной статье речь пойдет о святом Данииле Московском, его житии и особенностях почитания. Каково значение и наследие князя в истории России? И в чем помогает святой Даниил Московский?

Житие

Согласно историческим данным, Даниил был младшим Предположительно он родился в конце 1261 года и получил имя в честь Даниила Столпника. Память этого святого отмечается 11 декабря. Поэтому историки предполагают, что четвертый сын Александра Невского родился в ноябре или декабре. Позднее князь своего небесного покровителя изображал на печатях, возвел монастырь в его честь.

Когда маленькому Даниилу исполнилось два года, он потерял отца. Воспитанием его занялся родной дядя Ярослав Ярославич. В то время Русь находилась под монголо-татарским игом и была ослаблена княжескими междоусобицами. Согласно Тверской грамоте, после смерти Ярослава Ярославича в 1272 году Московское княжество перешло Даниилу в правление. По сравнению с вотчинами старших братьев Дмитрия и Андрея, его удел отличался скудностью и небольшой территорией. Однако уже с первых дней своего правления Даниил Александрович стал вносить существенные изменения в жизнь и устройство Московского княжества. Так, в первый год была устроена Спасо-Преображенская церковь во дворе Кремлевского дворца.

Правление

Житие святого Даниила Московского и его княжение сыграли важную роль в истории России. Он участвовал в противостоянии старших братьев, которые боролись за власть над Северо-Восточной Русью и Новгородом. В этих конфликтах Даниил Александрович проявил себя как миролюбец. Так, в 1282 году он собрал войска московские, тверского князя Святослава и брата Андрея и двинулся на город Дмитрия. Однако уже при встрече у ворот, во многом при участии Даниила, был заключен мир.

Московский князь неустанно заботился и о своем народе. Вернувшись в стольный град, он основал монастырь на берегу Москвы-реки, на Серпуховской дороге. Обитель была устроена в честь небесного покровителя князя. Позже она стала называться Даниловской (или Свято-Данилов Спасской).

В 1283 году монастырь был разорен. Брат Дмитрий все же стал владимирским князем. Но Андрей не мог смириться с этим. И сговорился с полководцами Золотой орды о походе на Северо-Восточную Русь. Это событие отмечено в истории «Дуденевой ратью» по имени главного военачальника Тудана (или, как сказано в русских летописях, Дюденя).

После долгих кровопролитных распрей старшим братьям удалось помириться. Дмитрий отказался от владимирского княжения. Однако по пути в удельный город Переславль-Залесский он тяжело заболел, постригся в монахи и вскоре умер.

Святой князь Даниил Московский выступал на стороне Дмитрия, а после его смерти возглавил союз против Андрея. В 1296 году последний принял владимирское княжение. Конфликт между братьями обострился. Произошел съезд князей, на нем присутствовали епископы Симеон Владимирский и Измаил Сарский. Они убедили братьев заключить мир.

В это же время Даниил Александрович был приглашен княжить в Великий Новгород. Это свидетельствовало о возросшем политическом влиянии Москвы. По этому случаю князь устроил Богоявленский монастырь, а через четыре года - архиерейский дом и собор в честь святых Петра и Павла.

Место погребения

В 1303 году князь постригся в монахи, последние дни провел в Даниловском монастыре. Справедливость, милосердие и благочестие стяжали уважение к правителю и возвели его в лик святого благоверного князя Даниила Московского.

О месте погребения его существует две версии. Первая связана с пергаментной Троицкой летописью. В 1812 году она сгорела, но до этого момента ее увидел Н. М. Карамзин. Он сделал выписку о смерти князя, из которой следует, что Даниил Московский был захоронен близ Архангельского собора в московском Кремле. Об этом свидетельствует и миниатюра Лицевого летописного свода. А в описании ее сказано: «…И положен был в церкви Святого Михаила Архангела на Москве, в своей отчине».

Вторая версия принадлежит Степенной книге, где говорится, что местом погребения правителя стало братское кладбище в Даниловском монастыре. В подтверждение этому существует несколько преданий.

Во времена правления князя Василия III произошел грандиозный случай. Вместе с подданными он проезжал недалеко от места погребения Даниила Московского. В этот момент боярин князя Иван Шуйский упал с лошади. Ему никак не удавалась взобраться в седло. Поэтому он решил использовать надгробный камень в качестве приступка, чтобы легче было залезть на лошадь. Прохожие, завидев это, пытались всячески отговорить боярина. Но он был упрямым. Шуйский встал на камень. Но едва занес ногу на седло, как конь его встал на дыбы и упал замертво, придавив собой боярина. После этого Шуйский долго не мог оправиться. Он находился в тяжелом состоянии, пока священнослужители не помолились о нем на Даниловой могиле. Этот случай был далеко не единственным, произошедшим здесь. Иван Грозный и его приближенные не раз становились свидетелями чудесных исцелений. Поэтому могущественный царь установил проведение ежегодного крестного хода к этому месту и службы панихиды.

Существует еще предание, что князь пришел во сне к царю Алексею Михайловичу в 1652 году и попросил вскрыть его гробницу. Все было исполнено. И нетленные чудотворные мощи святого Даниила Московского были обретены и перенесены в храм Семи Вселенских Соборов (на территории Даниловского монастыря). А самого князя приобщили к После революции 1917 года рака оказалась в Троицком соборе. А в 1930 году ее перенесли за южную стену храма Воскресения Словущего. Где находятся мощи святого Даниила Московского сегодня, неизвестно. После закрытия церкви данные о них потеряны.

Итоги правления

Московские владения, которые получил в наследство маленький Даниил, были малы и играли второстепенную политическую роль. Они были ограничены бассейном реки Москвы, не имея выхода к Оке. А во время междоусобиц Дмитрия и Андрея вовсе разорила княжество. Но уже с 1300 года политическое влияние Москвы начинает расти, территория расширяется. В 1301-1302 гг. князь захватил Коломну и присоединил к своим владениям Переславль.

В церковном отношении святым Даниилом Московским построено несколько архиерейских домов, храмов и монастырей. Их посещали митрополиты со всей Руси. Также в Даниловском монастыре была учреждена первая в Московском княжестве архимандрития. Все это положило начало пути перенесения верховной церковной власти в Москву, которое при участии наследников произошло в 1325 году.

Даниил Московский также создавал коммуникации. Во время его правления была построена Большая ордынская дорога, объединяющая различные направления. Так Москва стала важным городом на перекрестке торговых путей.

Семья

Имя жены святого Даниила Московского точно неизвестно. Однако в некоторых источниках упоминается некая Евдокия Александровна. Всего у князя было пять наследников:

  • Юрий Даниилович (1281-1325) правил в Переславле и Москве. Присоединил Можайское княжество. При попытке добиться ярлыка на великое княжение в 1325 году был зарублен в порыве гнева тверским правителем Дмитрием Грозные Очи.
  • Борис Даниилович - правил в Костромском княжестве. Точный год рождения неизвестен. Умер в 1320 году. Погребен в городе Владимире, рядом с церковью Богоматери.
  • Иван I Калита (1288-1340) - князь Московский, Владимирский и Новгородский. Существует две версии происхождения его прозвища. Одна связана со сбором тяжелой дани для Золотой орды. Вторая повествует о том, что князь носил с собой мешочек с деньгами для нищих или покупки новых земель.
  • Афанасий Даниилович дважды был поставлен старшим братом во главу Новгорода (1314-1315, 1319-1322). Незадолго до смерти постригся в монахи.
  • Исторические летописи содержат сведения о еще одном сыне святого Даниила Московского - Александре. Он умер до 1320 года и был вторым по старшинству. Однако больше никакой информации о нем не сохранилось.

Память и почитание

В 1791 году князь был канонизирован для местного почитания. Днями святого Даниила Московского стали 17 марта и 12 сентября по новому стилю. Первый связан с основанием Собора Московских святых, второй - с обретением мощей. В дни памяти святого Даниила Московского именины празднуют Даниил, Александр, Василий, Григорий, Павел и Семен. Также в храмах проходят богослужения.

В 1988 году патриарх Пимен и Священный синод учредили орден Святого Благоверного Князя Даниила Московского в трех степенях.

В подмосковном Нахабине, недалеко от центра инженерных войск РФ, построен храм в память о святом. Теперь он является небесным покровителем этого центра и всей Российской армии.

В 1996 году именем князя названа подводная лодка Северного флота.

Даниловский монастырь

Самым первым и важным историческим и духовным памятником в списке наследия Даниила Московского является обитель на Москве-реке. Даниловский монастырь имеет многовековую историю. Основанный в 13-м веке, он не раз разрушался, перестраивался и был перепрофилирован.

После похода Дюденевской рати на Москву обитель пришла в упадок. Реконструкцией ее занялся Иван Грозный лишь в 1560 году. Здесь был возведен храм Семи Вселенских соборов и освящен митрополитом Московским Макарием.

Однако спустя 30 лет во время нашествия крымского хана Казы-Гирея он превратился в укрепленный лагерь. А в период Смуты и вовсе был разрушен. Третье возрождение обители произошло в 17-м веке, когда ее обнесли кирпичной стеной с семью башнями. Число монахов стало расти. Согласно документальным источникам о землевладении, в 1785 году Даниловскому монастырю принадлежали 18 десятин земли (чуть больше 43 тысяч кв.м).

В 1812 году он вновь был разорен. Ризницу успели вывезти в Вологду, а казну направили в Позднее на территории монастыря действовали богадельни для престарелых священнослужителей и их жен. Во время революции обитель формально была закрыта. Но монастырская жизнь продолжалась по явочному порядку. Настоятелем был архиепископ Феодор Волоколамский, а в послушании у него жили 19 монахов. На тот момент Даниловскому монастырю принадлежали уже 164 десятины земли (почти 394 тысячи кв.м).

В 1929 году обитель закрыли и перепрофилировали под детский изолятор НКВД. Была разобрана колокольня. А сами колокола от переплавки спас американский промышленник-дипломат Чарльз Крейн. До 2007 года они хранились в Гарвардском университете. Также был уничтожен монастырский погост (или некрополь). Прах писателя Н. В. Гоголя, поэта Н. М. Языкова перенесли на Новодевичье кладбище, а могилу живописца В. Г. Перова - на кладбище Донского монастыря.

И наконец в 1982 году, незадолго до смерти, Л. И. Брежнев подписал указ о передаче Донского монастыря Московской патриархии. Через год слово «Донской» было исправлено на «Данилов». Были организованы строительные работы, в ходе которых отреставрировали Троицкий собор и храм Святых Отцов Семи Вселенских соборов, возвели надкладезную часовню, Братский корпус в четыре этажа, гостиничный комплекс (за южной стеной обители) и освятили храм Серафима Саровского (1988). А в 2007 году в Даниловский монастырь вернулся колокольный ансамбль из Гарвардского университета.

Сегодня на территории обители действует воскресная школа и катехизические курсы для взрослых. Также есть собственное издательство «Даниловский благовестник».

Среди известных посетителей монастыря были 40-й президент США Рональд Рейган с супругой и Госсекретарь США Джордж Шульц.

Дважды в год в память о первооснователе Данииле Московском в обители проходят большие богослужения.

Молитва

В чем помогает святой Даниил Московский? Это главный вопрос православных верующих. Ведь князь является преимущественно исторической личностью. Однако свидетельства паломников говорят, что он всегда приходит на помощь тем, кто искренне обращается с молитвой о приобретении жилья или чудесном исцелении от тяжелых недугов (в частности, онкологических). Также к святому обращаются люди, которым не хватает душевных сил для прощения или для защиты от ложных обвинений. Ведь князь, согласно летописям, был на редкость милосердным и справедливым человеком. Для получения помощи и исполнения просьбы верующего, помимо молитв и тропаря, читают акафист святому Даниилу Московскому 40 дней подряд.

Существует и общая молитва, с которой можно обращаться каждый день к святому (не только носителям имени Даниил/Данил):

Моли Бога о мне (нас), святый угодниче Божий Даниил Московский, яко аз (мы) усердно к тебе прибегаю (прибегаем), скорому помощнику и молитвеннику о душе (душах) моей (наших).

О чем молятся святому князю Даниилу Московскому священнослужители? О мире в стране, о снисходительном нраве властей. Небесный покровитель защищает государство в случае военной опасности и помогает в преодолении конфликтов.

О мощах святого Даниила Московского теперь ничего неизвестно. Но в церковных записях Троицкого собора говорится о чудесных исцелениях болящих, обращавшихся когда-то к раке князя.

Икона

Одним из первых святых образов является икона святого Даниила Московского, относящаяся к 17-18 вв. На ней князь изображен со Священным писанием в руке. Перед ним расположен московский Кремль (белокаменный). А в верхнем левом углу изображена Святая Троица. Икона долгое время хранилась в Даниловском монастыре. Сегодня существуют ее копии.

Образ знаменитого князя широко используется в современной иконописи. Существуют специальные центры при храмах России, где можно заказать икону святого Даниила Московского. Либо приобрести именной образ или медальон. Как правило, на обратной стороне их располагается молитва или тропарь в честь святого. Нередко князя изображают с его отцом - Александром Невским. Такие образы помогают мирянам сохранить мир в семье, а церковь защищают от ересей и расколов.

Мозаичными иконами Даниила Московского и барельефами с его изображением украшены фасады и приделы многих храмов в Московской области. Например, церковь Христа Спасителя, собор Даниила Московского в Нахабино.

Можно найти в Даниловском монастыре. Вообще, вся территория здесь имеет особую атмосферу исторической памяти и святости. Молитва святому Даниилу Московскому перед иконой, как и любому другому покровителю, должна быть искренней, идти от сердца верующего. Священнослужители рассказывают, что иногда прихожане сетуют на святого, говоря, что все их моления тщетны. Надо помнить о справедливом нраве Даниила Московского. Он помогает действительно нуждающимся людям и только в светлых и чистых намерениях и делах.

В культуре

Святому Даниилу Московскому посвящен исторический роман «Младший сын». Автором его стал Дмитрий Балашов - филолог-русист и общественный деятель 20-го века. Точный год создания романа неизвестен. В произведении приведены научные сведения о жизни и княжении Даниила Московского, его семье и роли в становлении Москвы как экономического, политического, а главное, духовного центра России. Здесь также описаны причины распрей братьев Андрея и Дмитрия. Роман является первым из серии «Государи московские» и охватывает временной период с 1263 по 1304 гг.

В 1997 году по поводу на Серпуховской площади был установлен памятник знаменитому князю. Его авторами стали скульпторы А. Коровин, В. Мокроусов и архитектор Д. Соколов. В левой руке Даниил Московский держит храм, а в правой - меч. Причем оружие находится в опущенном положении. В этом заключен миролюбивый нрав правителя, который считал распри и кровопролития неугодным Богу делом.

Дата публикации или обновления 01.11.2017

  • К оглавлению: жития святых
  • О преподобном Данииле на страницах книги о Свято-Никольском монастыре

    • Даниил Переяславский, преподобный.

    Родители преподобного Даниила , в миру Димитрия, были жителями Мценска, нынешнего уездного города Орловской губернии: звали их Константин и Фекла. Но рождение будущего подвижника произошло в городе Переяславле Залесском , теперешней Владимирской губернии, в правление великого князя Василия Темного около 1460 года. Константин и Фекла приехали в Переяславль вместе с боярином Григорием Протасьевым, который был вызван великим князем на службу из Мценска в Москву. Кроме Димитрия, в семействе у них были сыновья Герасим и Флор и дочь Ксения.


    Икона преподобного Даниила Переяславского.

    Димитрий от природы был тихим, кротким и самоуглубленным ребенком, а потому мало играл со сверстниками и держался в стороне от них. Когда его отдали учиться грамоте, он показал редкое прилежание. Его больше всего занимали чтение духовных книг и хождение в храм Божий. Усердно посещая церковь, Димитрий всей душой отдавался красоте богослужебных песнопений; с отроческих лет неотразимо влек его к себе образ христианского совершенства. Он вычитал в духовно-нравственных книгах, что люди совершенной жизни - отшельники - мало заботятся о своем теле и потому не моются в бане. Чуткому ребенку этого было довольно, чтобы оставить исконный русский обычай, и никто не мог уговорить его заняться омовением своего тела в бане. Один вельможа в присутствии Димитрия читал житие Симеона Столпника, где говорится, что святой отрезал от колодезного ведра волосяную веревку и окрутился ею, а поверх надел власяную ризу, чтобы томить свою грешную плоть. Житийный рассказ глубоко потряс душу отзывчивого отрока, и будущий подвижник решил, по мере сил своих, подражать страданиям и терпению святого Симеона. Увидав возле берега реки Трубежа на привязи большую лодку с товаром тверских купцов, Димитрий отрезал от нее волосяную веревку и незаметно для других обвил себя ею. Веревка мало-помалу начала въедаться в тело его и производить боль; Димитрий стал хиреть, мало ел и пил, плохо спал, лицо его стало унылым и бледным, с трудом он доходил до учителя и через силу занимался грамотой. Но по мере того, как ослабевало тело подвижника, окрылялся его дух- он все сильнее прилеплялся своей мыслью к Богу и еще пламеннее предавался тайной молитве. Однажды его сестра, девица Ксения, проходя мимо спящего Димитрия, почувствовала зловоние и слегка прикоснулась к брату. Послышался болезненный стон... Ксения с глубокой скорбью посмотрела на Димитрия, увидала его страдания и быстро побежала к матери, чтобы сообщить ей о недуге брата. Мать немедленно подоспела к сыну, открыла его одежду и увидала, что веревка впилась в тело; тело начало гнить и издавать смрад, а в ранах заметно копошились черви. При виде страданий сына, Фекла горько зарыдала и немедля призвала мужа, чтобы и он был свидетелем происшествия. Изумленные родители стали спрашивать Димитрия: зачем он подвергает себя столь тяжким страданиям? Отрок, желая скрыть свой подвиг, ответил: «От неразумия своего я сделал это, простите меня!»

    Отец и мать со слезами на глазах и укорами на устах стали отдирать веревку от тела сына, но Димитрий смиренно молил их не делать этого и говорил: «Оставьте меня, дорогие родители, дайте мне пострадать за грехи мои». «Но какие же у тебя, столь юного, грехи?» - спросили отец с матерью и продолжали свое дело. В несколько дней, со всякими скорбями и болезнями, при обильном излиянии крови, веревка была отделена от тела и Димитрий начал понемногу оправляться от ран.

    Когда мальчик выучился грамоте, его отдали - для пополнения образования и усвоения добрых обычаев - к родственнику Константина и Феклы Ионе, игумену Никитского монастыря близ Переяславля. Этот Иона так же, как и родители Димитрия, переселился из Мценска вместе с вышеназванным боярином Григорием Протасьевым. Он был известен за человека очень добродетельного и богобоязненного, так что сам великий князь Иоанн III почасту призывал игумена к себе и беседовал с ним о пользе душевной. Пример Ионы, понятно, действовал очень сильно на впечатлительную душу Димитрия и все больше и больше побуждал его вступить на путь монашеской жизни. Он с жадностью прислушивался к рассказам о тогдашних подвижниках благочестия и сильнее всего поражался равноангельским житием и великими трудами преподобного Пафнутия, игумена Боровского монастыря. Слава Пафнутия неотразимо влекла к себе отрока: он всегда думал о том, как бы совсем удалиться из мира, поступить под начало к Боровскому игумену, идти по его стопам и от него принять пострижение в иноческий образ. Но стремлениям Димитрия не суждено было исполниться при жизни Пафнутия.

    По смерти Боровского игумена 1 мая 1477 г. в свои думы Димитрий посвятил и брата Герасима: они оставили дом, родных, и тайно удалились из Переяславля-Залесского в Боровск, в обитель славного подвижника. Здесь оба брата были пострижены в монашество: Димитрий получил имя Даниила и был отдан под начало старцу Левкию, известному своей богоугодной жизнью. Под руководством Левкия Даниил пробыл десять лет и научился строгостям монашеской жизни: соблюдению иноческих правил, смиренномудрию и полному послушанию, так что не начинал без соизволения старца никакого дела. Но старец пожелал уединенной и безмолвной жизни: вышел из Пафнутьева монастыря и основал пустынь, получившую имя Левкиевой. По удалении своего старца Даниил пробыл в Пафнутьевом монастыре два года: он отдавался иноческим подвигам со всем пылом молодой души: проводил время в посте и молитве, раньше всех являлся к церковному пению, покорялся воле настоятеля, угождал всей братии, хранил душевную и телесную чистоту. Все в монастыре любили Даниила и удивлялись, как он, моложе других возрастом, мог столь быстро подняться добродетелями и чистотою жизни над своими сподвижниками. Преклонение перед подвигами Даниила было так велико, что его желали даже видеть преемником преподобного Пафнутия на игуменстве в Боровской обители.

    Может быть, спасаясь от соблазнов властительства или подражая примеру своего начальника Левкия и других славных иноков, Даниил оставляет Пафнутьеву обитель и обходит многие монастыри, чтобы изучить их добрые обычаи и насладиться беседами известных старцев-подвижников. Наконец, он пребывает в родной Переяславль, когда его отец уже умер, а мать постриглась в монашество с именем Феодосии. Он поселяется в Никитском Переяславском монастыре , несет пономарское послушание, затем переходит в Горицкий монастырь Пречистой Богородицы, где был игуменом его родственник Антоний, и прилежно несет послушание просфорника. Сюда пришли к нему братья Герасим и Флор; первый умер в Горицком монастыре в сане диакона в 1507 г., а второй перешел в обитель, которую позднее основал Даниил, и здесь окончил дни свои. Игумен Антоний убедил Даниила принять сан иеромонаха. Поставленный во священноинока, подвижник всего себя посвятил новому служению: нередко он проводил без сна целые ночи, а в течение одного года ежедневно совершал Божественные литургии. Строгой, богоугодной жизнью и неусыпными трудами Даниил обратил на себя общее внимание: не только монахи, но и мирские люди, от бояр до простолюдинов, приходили к нему и исповедывали свои грехи. Как искусный врач, преподобный проливает на душевные язвы целительный бальзам покаяния, повязует их Божественными заповедями и направляет грешников на путь здоровой, богоугодной жизни.

    Когда случайно странники заходили в монастырь, Даниил неизменно по заповеди Господней принимал и покоил их; иногда же выспрашивал: нет ли кого, брошенного на пути, замерзшего или убитого грабителями? Узнавши, что такие беспризорные люди есть, преподобный тайно ночью выходил из обители, подбирал их и на своих плечах приносил в скудельницу, которая была недалеко от обители и называлась Божий дом. Здесь на божедомье он отпевал безвестных гостей и поминал их в молитвах при служении литургий. Но не на всех одинаково действовал пример подвижника: некто Григорий Изъединов, собственник того места, где было божедомье, приставил к нему своего слугу, чтобы со всякого, погребаемого в скудельнице, брать плату: и без нее нельзя было похоронить никого.

    Как-то пришел в Горицкий монастырь странник: никто не знал, откуда он явился и как его зовут; пришлец ничего не говорил, кроме одного слова: «дядюшка». Преподобный Даниил очень привязался к неизвестному и часто давал ему приют в своей келлии, когда путник бывал в монастыре. Однажды, в первозимье, подвижник шел в церковь к заутрени и так как ночь была темна, на полпути споткнулся обо что-то и упал. Думая, что у него под ногами дерево, преподобный хотел отодвинул его и, к ужасу своему, заметил, что это мертвый странник, тот самый, который произносил одно слово: «дядюшка», тело было еще тепло, но душа оставила его. Даниил одел умершего, отпел надгробные песни, отнес на божедомье и положил вместе с другими покойниками. Начав совершать по страннику сорокоуст, подвижник сильно скорбел о том, что не знает его имени, и укорял себя, почему не похоронил усопшего в монастыре, около святой церкви. И часто, даже во время молитвы, вспоминался Даниилу безвестный странник: все хотелось перенести тело из скудельницы в монастырь, но сделать этого было нельзя, так как оно было завалено телами других покойников. После молитвы подвижник часто выходил из келлии на заднее крыльцо, откуда был виден на горе ряд скудельниц с человеческими телами, возникших от того, что в течение многих лет здесь погребали странников. И не один раз видел преподобный, как от скудельниц исходит свет, словно от множества пылающих свечей. Даниил дивился этому явлению и говорил себе: «Сколько среди погребенных здесь угодников Божиих? их недостоин весь мир и мы, грешные; их не только презирают, но и унижают; по отшествии из мира, их не погребают у святых церквей, не совершают по ним поминок, но Бог не оставляет их, а еще больше прославляет. Что бы такое устроить для них?»

    И Бог внушил преподобному мысль устроить церковь на том месте, где виднелся свет, и поставить при ней священника, чтобы он служил Божественные литургии и поминал души усопших, которые покоятся в скудельницах, и прежде других неведомого странника. Часто размышлял об этом преподобный, и не один год, но никому не объявлял о своих намерениях, говоря: «Если это угодно Богу, Он сотворит по воле Своей».

    Как-то пришел к подвижнику священноинок Никифор, бывший игумен Никольского монастыря , на Болоте, в Переяславле Залесском , и сказал, что он много раз слышал звон на месте, где были скудельницы. Иногда же Никифору виделось, что он перенесен на гору со скудельницами, и вся она полна котлов и других сосудов, какие бывают в монастырских общежитиях. «Я, - прибавил Никифор, - не обращал внимания на это видение, почитал его как бы за сон или мечту; но оно неотступно было в моем уме, беспрерывно несся и звон со скудельничной горы, и вот я решил поведать это твоему преподобию».

    Даниил ответил гостю: «Что ты видел духовными очами, Бог может привести и в исполнение на месте том, не сомневайся в этом».

    Однажды шли на Москву из Заволжских обителей по делам три монаха и остановились у преподобного Даниила, как человека, более других набожного и известного гостеприимством. Подвижник принял путников, как вестников небесных, угостил их, чем Бог послал, и вступил с ними в беседу. Странники оказались людьми опытными в делах духовных, и Даниил подумал про себя: «Я никому не сообщал о свете, который видел в скудельницах, и о намерении устроить при них церковь, но эти три мужа, видимо, посланы мне от Бога; столь рассудительным людям следует открыть свою мысль и, как они разрешат мои недоумения, пусть так и будет». И подвижник по порядку стал говорить гостям о безвестном страннике, о его смерти, о своем раскаянии, что не у церкви похоронил его, о свете над скудельницами и о желании устроить при них храм для поминовения погребенных на божедомьи и прежде всех незабвенного странника. Со слезами на глазах Даниил закончил свою речь к старцам: «Господа мои! Вижу, что по Божественному изволению вы пришли сюда просветить мою худость и разрешить мои недоумения. Совета доброго прошу у вас: душа моя горит желанием выстроить церковь при скудельницах, но не знаю, от Бога ли эта мысль. Подайте мне руку помощи и помолитесь о моем недостоинстве, чтобы этот помысл оставил меня, если он не угоден Богу, или перешел в дело, если Богу угоден.

    Сам я не верю желанию своему и боюсь, как бы оно не принесло соблазна вместо пользы. Посоветуйте мне, как следует поступить: что вы укажете, то я и выполню с помощью Божией». Три старца как бы одними устами ответили Даниилу: «Про столь великое дело Божие мы не смеем говорить от себя, а передадим лишь, что слышали от духовных отцов, которые искусны в благоумном обсуждении помыслов, волнующих души иноков. Если какой помысл и от Бога, не следует доверяться своему уму и скоро приступать к его исполнению, оберегая себя от искушений лукавого. Хотя ты и не новичок в подвигах, давно привержен к монашеским трудам и почтен саном священства, однако и тебе следует просить помощи от Бога и Ему вверить дело свое. Повелевают отцы: если мысль влечет нас на какое-нибудь начинание, хотя бы оно казалось и очень полезным, не следует раньше трех лет приводить его в исполнение: чтобы действовало не наше хотение и чтобы мы не вверялись своей воле и пониманию. Так и ты, отче Данииле, подожди три года. Если помысл не от Бога, незаметно переменится твое настроение, и мысль, тебя волнующая, мало-помалу исчезнет. А если хотение твое внушено Господом и согласно с Его волей, в течение трех лет твоя мысль будет расти и разгораться сильней огня и никогда не пропадет и не забудется; днем и ночью она станет волновать твой дух - и ты узнаешь, что помысл от Господа, и Всесильный произведет его в дело по воле Своей. Тогда можно будет мало-помалу воздвигать святую церковь и начинание твое не посрамится».

    Подвижник сложил мудрые слова старцев в сердце своем, подивился, почему они указали обождать именно три года, и расстался с дорогими гостями, которые отправились в дальнейший путь.

    Три года ждал Даниил и никому не сказывал ни о видении над скудельницами, ни о намерении воздвигнуть церковь, ни о совете трех пустынножителей. Прежняя мысль не покидала его духа, но горела, как пламя, которое раздувает ветер и, как острое жало, не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Подвижник всегда смотрел на место, где надумал построить храм, слезной молитвой призывал к себе помощь Божию, и вспоминал старцев, которые подали ему добрый совет. И Господь внял молению верного раба Своего.

    У великого князя Василия Иоанновича были в приближении и пользовались почетом бояре-братья Иоанн и Василий Андреевичи Челяднины. Но величие земное часто разлетается как дым, и Челяднины попали в немилость. Являться ко двору великого князя им было невозможно и они отправились на житье с матерью, женами и детьми в свою вотчину - село Первятино в нынешнем Ростовском уезде Ярославской губернии, в 34 верстах от Переяславля Залесского. Опальные бояре всячески старались вернуть к себе благоволение великого князя, но их усилия были напрасны. Тогда Челяднины вспомнили о преподобном Данииле и решили просить его молитв, чтобы утолить гнев державного владыки. Они послали в Горицкий монастырь слугу с грамоткой, в которой просили подвижника отслужить молебен в скорбях Заступнице - Божией Матери и великому чудотворцу Николаю, освятить воду и совершить литургию за царское здравие. Кроме того, бояре просили Даниила, чтобы он, тайно от всех, даже и от архимандрита монастыря, посетил их в Первятине и принес им просфору со святой водой. Подвижник отслужил все, о чем его просили, и по своему обычаю пешком отправился к Челядниным. Когда Даниил подходил к Первятину, звонили к обедне; бояре Иоанн и Василий с матерью шли и церковь к Божественной литургии. Увидев вдали путника-монаха, бояре тотчас решили, что эти Даниил, быстро пошли к нему навстречу, приняли от него благословение и обрадовались ему, как доброму вестнику иного мира. Челяднины с гостем отправились в церковь. Когда началась литургия, приехал посол из Москвы от великого князя Василия: опала с бояр снималась, и им велели скорее ехать на службу в Москву. Счастье, выпавшее на их долю, Челяднины объяснили себе силою Данииловых молитв, упали к ногам подвижника и говорили: «Как мы отплатим тебе, отец, за то, что твоими молитвами Господь любвеобильно смягчил царское сердце и показал милость на нас, рабах Своих?»

    После обедни бояре предложили Даниилу откушать с собой и окружили его всяческим почетом. Но подвижник считал всякую славу и честь на земле суетными и потому говорил боярам: «Я самый худой и грешный из всех людей, и за что вы меня чтите? Больше всего почитайте Бога, соблюдайте Его заповеди и делайте угодное перед очами Его; души свои очищайте покаянием, никому не делайте зла, имейте со всеми любовь, творите милостыню и служите великому князю верой и правдой. Так обретете счастье во временной сей жизни, а в будущем веке бесконечный покой».

    После этого преподобный сказал Челядниным: «Есть вблизи Горицкого монастыря божедомье, где издавна почивают тела христиан, скончавшихся напрасной смертью, никогда не бывает над ними поминовенных служб, не вынимают об их упокоении частиц, не приносят за них ладану и свеч. Следует вам позаботиться, чтобы при скудельницах была воздвигнута Божия церковь для поминовения нечаянно усопших христиан».

    Боярин Василий ответил: «Отче Данииле! Поистине твоему преподобию следует позаботиться об этом чудном деле.

    Если твоими молитвами благоизволит Бог, чтобы мы узрели царские очи, я умолю святейшего митрополита, и он даст тебе грамоту на освобождение той церкви от всяких даней и пошлин».

    Даниил сказал на это: «Великое дело - благословение и грамота святейшего митрополита. Но если та церковь не будет защищена царским именем, после нас наступит оскудение; а будет ей попечение и грамота царя и великого князя, верю, дело это не оскудеет во веки».

    Челяднины ответили подвижнику: «Достойно и праведно не знать оскудения месту, которое взято в попечение самим царем. Раз ты этого хочешь, постарайся быть в Москве, а мы, если Господь приведет ним быть в прежних чинах (Василий состоял дворецким, а Иван - конюшим), представим тебя самодержавцу и он исполнит твое хотение.

    После этой беседы преподобный Даниил возвратился в монастырь, а Челяднины отправились к Москве и получили свои прежние звания. С благословения Горицкого архимандрита Исаии не замедлил пойти к Москве и Даниил. Челяднины представили его великому князю Василию и рассказали о намерении подвижника соорудить церковь на божедомьи.

    Великий князь похвалил ревность Даниила, решил, что следует быть при скудельницах церкви и приказал дать подвижнику грамоту. По этой царской грамоте никто не должен был вступаться в место при скудельницах, и служители церкви, которая будет построена, не должны зависеть ни от кого, кроме Даниила. Великий князь дал милостыню на построение храма и послал Даниила за благословением к митрополиту Московскому Симону. Вместе с преподобным пошли к митрополиту по царскому повелению и Челяднины, рассказали святителю о деле и передали ему царскую волю, чтобы соорудить церковь в Переяславле , над скудельницами. Митрополит побеседовал с преподобным, благословил его ставить церковь и велел написать для него храмозданную грамоту.

    Бояре Челяднины пригласили Даниила к себе в дом, и он вел с ними беседу о пользе душевной. Их мать Варвара внимательно прислушивалась к речам подвижника и просила его указать ей вернейший путь избавления от грехов.

    Преподобный говорил ей: «Если заботишься о душе, омывай грехи слезами и милостынею, истребляй их истинным покаянием и тогда получишь не только оставление прегрешений, но и вечную блаженную жизнь, станешь причастницей Небесного Царства; и не одну свою душу спасешь, но и многим послужишь на пользу и роду своему поможешь молитвами».

    Варвара спросила со слезами на глазах: «Что же ты укажешь мне делать?» Даниил ответил: «Христос сказал во Святом Евангелии: если кто не отречется от всего имения, не может быть Моим учеником; кто не возьмет креста своего и не пойдет за Мною, не достоин Меня (Мф. 10, 38); если кто оставит отца и матерь, или жену, или детей, или села и имения имени Моего ради, получит во сто крат и наследует живот вечный (Мф. 19, 29). Так и ты, госпожа, слушай слов Господних, возьми иго Его на себя, понеси крест Его: не тяжело ради Его оставить дом и детей, и все прелести мира.

    Если желаешь жить беспечальной жизнью, облекись в монашеские одежды, умертви постом всякое мудрование плоти, поживи духом для Бога и будешь царствовать с Ним во веки».

    Убежденная речь подвижника потрясла душу боярыни, и Варвара скоро постриглась в иноческий образ с именем Варсонофии. В своей дальнейшей жизни новонареченная монахиня старалась свято блюсти заветы преподобного Даниила: она непрестанно молилась, была воздержанна в пище и питье, прилежно посещала храм Божий, имела ко всем нелицемерную любовь и творила дела милосердия. Ее одежды хоть и не были дурны, но часто бывали покрыты пылью, и она не переменяла их целыми годами: только на Пасху надевала новые, а старые отдавала нищим. По уходе преподобного в Переяславль Варсонофия скорбела о том, что лишилась вождя, наставника в жизни духовной.

    А когда он по делам наведывался в Москву, Варсонофия неизменно призывала его к себе и насыщала душу свою мудрыми словами старца. С ней вместе слушали беседы Даниила ее дочери и снохи и говорили потом старице: «Никогда и нигде мы не чувствовали такого благоухания, как в твоей келлии во время посещений Даниила».

    По прибытии в Переяславль преподобный из Горицкой обители каждодневно ходил к скудельницам утром, в полдень и после вечерни, чтобы выбрать поудобнее место для построения храма. Божедомье находилось не вдали от селений, было удобно для распашки, но никто никогда не пахал и не сеял на нем. Место одичало, поросло можжевельником и ягодичьем: Промысл Божий, видимо, хранил его от мирских рук для водворения иноков и для прославления имени Божия, о чем так старался преподобный Даниил.

    Раз, когда отшельник удалился на божедомье, он увидал женщину, которая бродила по можжевельнику и горько плакала. Желая подать скорбящей слово утешения, подвижник подошел к ней. Женщина спросила, как его имя.

    «Грешный Даниил, - ответил он со своим обычным смирением».

    «Вижу, - сказала ему незнакомка, - что ты раб Божий; не посетуй, если я открою тебе одно изумительное явление. Мой дом на посаде этого города (то есть Переяславля) не вдалеке от скудельниц. По ночам мы занимаемся рукоделием, чтобы зарабатывать на пропитание и одежду. Не один раз, выглядывая из окна на это место, я видела на нем ночью необычайное сияние и как бы ряд горящих свеч. Глубокое раздумье напало на меня, и я не могу отделаться от мысли, что этим видением умершие родные наводят на меня страх и требуют поминовенья по себе. У меня в скудельницах похоронены отец и мать, дети и родственники, и я не знаю, что мне делать. Я охотно стала бы совершать поминки по ним, но на божедомье нет церкви и негде заказать канун по усопшим. В тебе, отче, я вижу посланника Божия: Господа ради, устрой поминовение моих родных на этом месте по твоему разумению».

    Женщина вынула из-за пазухи платок, в котором было завернуто сто серебряных монет, и отдала деньги старцу, чтобы он поставил крест или икону в скудельнице или устроил что либо другое по своему желанию. Подвижник понял, что Божиим Промыслом начинается дело, о котором он так долго и так много думал, и воздал хвалу Господу.

    В другой раз старец встретил на божедомье грустного и озабоченного человека, который сказал, что он рыболов. «По виду твоему, - обратился он к Даниилу, - я вижу, что ты истинный раб Божий, и хочу объяснить тебе, почему я скитаюсь в этих местах. Вставая до рассвета, мы имеем обычай отправляться на рыбную ловлю: и не один раз я видел с озера, как на божедомье блистал непонятный свет. Думаю, что это мои родители и родственники, погребенные в скудельницах, требуют помину по душам своим. А мне никогда не приходилось до сих пор поминать их частью по бедности, частью же потому, что на божедомье не построено церкви. Прошу тебя, отче, поминай родителей моих и молись за них на этом месте, чтобы душа моя успокоилась, и не тревожило меня больше это видение». Окончив речь, рыболов вручил Даниилу сто серебряных монет, который подвижник принял, как дар Божий, на святое дело построения церкви.

    В третий раз старец, ходя по божедомью, встретил около можжевельника поселянина, который приблизился к Даниилу и сказал: «Благослови меня, отче, назови свое имя и открой, зачем ты здесь ходишь?» Старец объявил свое имя и заметил, что ходит здесь, прогоняя уныние. Поселянин продолжал: «По твоему виду и словам я догадываюсь, что ты человек набожный и, если прикажешь, я расскажу тебе об одном деле».

    «Говори, раб Божий, - ответил Даниил, - чтобы и нам получить пользу от твоих слов».

    «Отче, - сказал поселянин, - нам всегда приходится ездить в Переяславль на торг с разными плодами и скотом около этого места, и мы спешим попасть в город пораньше, задолго до рассвета. Не один раз я видел на божедомье необычайный свет, слыхал шум точно от какого-то пения, и ужас напал на меня при проезде этими местами.

    Вспоминая, что многие из наших родных покоятся в скудельницах, я думал: наверно, это они требуют поминовения. Но не знаю, что делать: на этом пустынном месте нет ни церкви, ни живых людей. Отче, помолись обо мне, чтобы Господь избавил меня от страшного видения, и поминай родителей наших на этом месте, как Бог умудрит тебя».

    С этими словами поселянин также передал старцу сто серебряных монет. Даниил со слезами на глазах воздал хвалу Господу Богу, что Он через трех людей послал ему триста сребреников, и приступил к построению церкви над скудельницами.

    Прежде всего надо было решить, во имя кого строить храм. Многие по этому поводу давали свои советы, но более других пришлась по душе Даниилу мысль Горицкого священника Трифона (позднее постриженного в монахи с именем Тихона); он сказал подвижнику: «Следует на божедомье поставить церковь во имя Всех святых, от века Богу угодивших, так как ты хочешь творить память о душах весьма многих людей, которые упокоены в скудельницах; если среди усопших окажутся угодники Божии, то и они причтутся к сонму всех святых и будут заступниками и покровителями храма Божия».

    Подвижник, не любивший доверяться одному своему разумению, охотно последовал благому совету Трифона и прибавил от себя: «Да и тот безвестный странник, который мне говорил: “дядюшка”, если он воистину угодник Божий, со всеми святыми будет призываться в молитвах. А он ведь главный виновник того, что я стал размышлять о построении церкви: с тех пор, как я положил его в скудельнице, необыкновенно разгорелось во мне желание создать храм на божедомье». Преподобный решил построить всего одну церковь над скудельницами и призвать к ней белого священника с пономарем.

    Отправившись на реку Трубеж (где стояло много плотов), чтобы приобрести бревна для церкви, Даниил встретился с престарелым купцом Феодором, который был переселен из Новгорода в Переяславль при великом князе Иоанне III в 1488 году. Приняв благословение от подвижника, купец спросил: «Для какой надобности, отче, ты покупаешь эти бревна?» - «Имею в виду, если угодно будет Господу, воздвигнуть на Божедомном месте церковь». - «Там будет монастырь?» - «Нет, будет одна церковка и при ней белый священник с пономарем». - «Следует на том месте быть монастырю; да и меня, отче, благослови купить бревенец, чтобы поставить себе на божедомье келлийку, там постричься в монашество и провести остаток дней своих».

    Феодор, действительно, был потом пострижен с именем Феодосия и с усердием нес все тяготы иноческой жизни. И многие другие горожане и поселяне, купцы, ремесленники и земледельцы понастроили себе, по примеру Феодора, келлий и, с благословения Даниила, приняли пострижение. Так, помощью Божией, над скудельницами возник целый монастырь в лето от Рождества Христова 1508-е. Когда церковь во имя Всех святых была окончена, на освящение ее (15 июля) из города Переяславля и окрестных сел сошлось множество священников и всякого мирского люда со свечами, ладаном и милостынею, и была великая радость, что на опустелом месте устрояется святая обитель. Вместе с храмом во имя Всех святых поставлена была трапеза с церковью во имя Похвалы Пресвятой Богородицы. Даниил избрал игумена, призвал двух священников, диакона, пономаря и просфорника, и началось каждодневное совершение Божественной литургии. Заботами подвижника церкви украсились святыми иконами чудного письма; на монастырских вратах также были поставлены иконы хорошей работы; приобретены были книги и другая богослужебная утварь. У каждой скудельницы Даниил поставил высокие кресты и у подножия их часто стали совершаться панихиды всею служащею братиею обители. Когда от долгих лет изветшала клеть над скудельницами, где полагали усопших до их предания земле и где находили приют люди бездомные, - оказалось, что нет денег на построение новой.

    Преподобный обратился к упомянутому священнику Трифону: «У тебя есть клеть для жита, уступи ее мне». Трифон, думая, что подвижник хочет ссыпать хлеб, уступил клеть Даниилу, а старец поставил ее над скудельницей вместо старой. Немало дивился Трифон бескорыстию преподобного и его безграничной заботливости о упокоении странников и погребении умерших.

    Преподобный, живя в Горицкой обители , всякий день ходил в монастырь, им устроенный: посещал игумена и братию и поучал их свято хранить монастырский чин и украшать себя добродетелями. Подавая добрый пример новосозванным инокам, Даниил строил для братии келлии своими руками и распахивал небольшое поле по соседству с монастырем.

    Без сел и имений пребывали эти иноки, снискивая себе пропитание рукодельем, какое кто знал, да принимая милостыню от христолюбцев. Но находились жестокие люди, которые были не прочь покорыстоваться от обители и поживиться на счет ее трудов. Недалеко от устрояемого Даниилом монастыря было село Воргуша, которым владели немецкий выходец Иоанн с женой Наталией. Наталия, женщина свирепая и бесстыдная, вместе с Григорием Изъединовым, почувствовали сильную вражду к преподобному и стали укорять его: «На нашей земле, - говорили они, - поставил монастырь и распахивает поле и хочет захватить наши земли и села, которые близко подходят к монастырю».

    Наталия, скача на коне, вместе со слугами, вооруженными кольями, отгоняла Даниила с трудниками от пашни и не давала им выходить из монастыря на полевые работы. Преподобный кротко сносил брань и укоры, утешал братию и молил Бога, чтобы Он смягчил сердца враждующих с монастырем, Наталию же с Григорием увещевал не обижать братии и не злобствовать на новоустрояемую обитель. С течением времени кротость преподобного победила ярость соседей: они образумились, просили у старца прощения и никогда больше не враждовали с ним.

    Не всегда был мир и в монастыре, который с беспредельной любовью и самоотвержением строил преподобный. Кое-кто из братии роптали на Даниила, говоря: «Мы ожидали, что ты соорудил обитель, собрав довольно имущества, а теперь нам приходится одеваться и питаться, как попало; не знаем, на что решиться: уйти назад в мир, или же ты промыслишь как-нибудь о нас?»

    Преподобный утешал ропотников: «Бог Своим неизреченным промыслом все устрояет на пользу людям; потерпите немного: Господь не оставит места этого и пропитает вас, не по моей воле устроился здесь монастырь, а по велению Божию. Что я могу сделать? Как позаботиться о вас? Господь же милосердый может все устроить и при моей жизни, и после моей смерти».

    То, что было у Даниила в запасе, он немедленно раздал жалобникам и успокоил их недовольство. Но эти жалобы наполняли его душу скорбью и сомнениями: он уже хотел прекратить дальнейшее устроение обители и удалиться в Пафнутьев монастырь.

    «Не по моему хотению, - грустил подвижник, - начал строиться монастырь: у меня и в мыслях этого не было; я желал одного - воздвигнуть церковь и вверить ее Промыслу Господню и царскому попечению, а самому почить от трудов и предаться безмолвному житию. По Божьей воле началось это дело, на нее я и оставлю его: как угодно Господу, так пусть и будет! Если бы я сам думал строить монастырь, то и жил бы в нем; а я живу под началом Горицкого архимандрита и не состою пастырем новособранного стада».

    О мысли преподобного оставить начатое дело построения обители узнала мать его и стала увещевать сына: «Какая польза, дитя мое, что ты хочешь оставить начатое строение, опечалить братию обители, порвать свой союз с нею и огорчить меня, близкую к смерти. Совсем не думай об этом, заботься о монастыре, сколько хватит сил, а скорби, какие будут выпадать тебе на долю, принимай с благодарностью, и Господь не оставит тебя с твоей обителью.

    А когда Бог возьмет меня из этой жизни, ты и мое грешное тело положишь в своем монастыре».

    При этом мать дала Даниилу сто серебряных монет и полотно, которым велела покрыть себя при погребении. Мало-помалу бедность монастыря стала уменьшаться, а число братии прибавилось. Преподобный часто посещал братию монастыря и поучал их со вниманием относиться к своей душе; правило для церкви и келлии он налагал нетрудное, однако никому не давал разлениться.

    Среди иноков были тогда люди простые, больше всего из поселян; между ними находился и один брат, который сильно желал рассказать Даниилу чудесное явление, но по простоте своей робел и не решался. Подвижник понял намерение брата и спросил его: «Какое у тебя дело ко мне? Не стыдись, расскажи, брат». Простец ответил: «Не смею, отче, как бы братия не назвали меня клеветником». Преподобный сказал ему: «Не бойся, чадо, я никому не объявлю о том, что ты мне сообщишь». Тогда брат начал речь: «Накажи, отче, здешнего пономаря, так как он расточает твое достояние, и я думаю, будет большой ущерб тебе и монастырю, потому что он не бережет церковного имущества. Как-то я не спал ночью, глядел в окно из келлии на монастырь и видел большой огонь: думая, что начался пожар, я пришел в ужас. Но, осмотревшись, заметил, что отворена церковь, и в ней горит бесчисленное множество свеч: они прилеплены к стенам с одной стороны и с другой, изнутри и снаружи, и даже паперти были наполнены ими. Также и скудельница вся изнутри и снаружи, с обеих сторон, была облеплена свечами, и по всему монастырю горело множество огней. Самого пономаря я не видел, но ключи церковные обычно хранятся у него; ему поручены все свечи и, кроме него, кто может устроить это, когда нет ни людей, ни пения церковного? Ты, отче, запрети ему делать это, а на меня не сказывай». Даниил ответил брату: «Если бы ты пребывал в лености и спал, не удостоился бы видеть такого чудного явления. И впредь, брат, делай также, всегда упражняйся в молитве, и увидишь больше этого, а я усовещу пономаря и тебя не выдам».

    Даниил наставил брата душеполезными словами и отпустил в келлию, а сам воздал слезное благодарение Господу, что Он открыл простецу, ради его великого подвига, благодать света, озаряющую души праведников, которые упокоились в новосозданной обители.

    О подобном же сиянии рассказывал Даниилу и монах Исаия, прежде бывший в миру священником, хромой на одну ногу.

    «Однажды я не спал ночью, отяготивши себя питьем (и это говорил он притворно, чтобы сокрыть свой духовный подвиг) и вышел из келлии в сени, чтобы прохладиться, отворил двери на монастырь и видел от церкви необыкновенный свет, который озарял всю обитель; церковь была отворена, внутри и вне ее горело множество свеч и большое число священников пело и совершало каждения внутри храма и около него, а также и в скудельнице (которая тогда была в монастыре); они окадили весь монастырь, так что запах фимиама наполнивший обитель, дошел и до меня грешного».

    Даниил дивился столь чудному явлению и возблагодарил Господа.В первой четверти XVI века из монастыря, основанного преподобным Кириллом Белозерским, в Данилов прибыл священноинок Тихон, родом переяславец, ранее бывший священником при церкви святого Владимира, а позднее епископом города Коломны. Проживая в Даниловой обители, Тихон начал утверждать в братии правило церковное и келейное по примеру великих подвижников из Заволжских монастырей. Одни из братии последовали новым обычаям, другие же, частью по старости, частью от простоты сердечной, не могли подчинить себя им и подвизались по мере сил своих. Тихон же требовал, чтобы правило совершалось у него на глазах: кто не мог сделать десяти поклонов, тому предписывалось положить сто и более; кто был не в силах исполнить тридцати, получал приказание совершить триста. Немощные из братии приуныли, не зная как им быть, и с плачем обратились к Даниилу, чтобы он вывел их горького положения. Преподобный похвалил нововведение Тихона и не велел роптать на него.

    «Кто эти законоположения выполнит без возражений, получит великую пользу душе своей». А Тихону сказал: «Надобно строгие правила налагать на людей сильных, по заветам Великого Пахомия, а немощным и не привыкшим к чрезмерным трудам предъявлять более слабые требования. Братия этой обители - из старых поселян и не привыкли к подвигам совершенных иноков. Проведши всю жизнь в простых обычаях и вступив в монахи с надломленными силами, они не могут вести себя как опытные подвижники: их добрые намерения, воздыхание сердечное, пост и молитва пред лицем Божиим заменят подвиги монахов, известных строгим соблюдением тяжелых иноческих уставов».

    Скоро после этого Тихон ушел в Чудов монастырь в Москве.

    Когда Горицкий архимандрит Исаия остарел, и ему было не под силу управлять монастырем, он оставил архимандритство и удалился на место своего пострижения - в Пафнутьев монастырь. Братия стали молить преподобного Даниила, чтобы он взял на себя начальствование в обители, так как он был всем угоден и все желали иметь его своим пастырем и наставником. Но напрасны были просьбы братии: преподобный не соглашался принять начальство над монастырем. Тогда было отправлено посольство в Москву к Челядниным, которые пригласили к себе преподобного и упросили его принять архимандритство в Горицкой обители , близкой сердцу названных бояр.

    Вынужденный на то, чего в душе не желал, Даниил сказал Челядниным: «Да будет вам известно, что хотя вы и принудили меня сделаться архимандритом, но не до конца я останусь в этой должности».

    Когда Даниил в сане архимандрита явился к Горицкой братии, его приняли с необыкновенною радостью, как Ангела Божия. Войдя в церковь и совершив молебен, преподобный обратился к присутствующим: «Господа мои, отцы и братия, по благодати Божией и вашему хотению я, худейший и грешнейший из всех людей, стал вашим наставником; если угодно вашей любви, предложу вам поучение».

    Братия поклонились начальнику, изъявили готовность его слушать и повиноваться ему. Преподобный продолжал: «Если так хотите делать, будете истинными слугами Божиими и наследуете жизнь вечную. Вы знаете, господа мои, сколько лет странствия моего на земле вы берегли меня в этой обители и никогда ничем не огорчили меня, но во всем имели со мной согласие, хотя я и не был вашим начальником. Теперь же молю вас и советую вам: перемените ваш старый обычай, с которым вы сжились, так как при нем нельзя быть в обители чину и уставу».

    Братия, как один человек, спросили: «Что прикажешь, отче, нам делать?» Даниил ответил: «Знаю, что вы привыкли выходить из монастыря без благословения настоятеля на рынки и в дома мирян; там вы пируете, проводите ночи, а иногда и многие дни, и не надолго приходите в монастырь. И вы, братие, без нашего благословения из монастыря никогда не выходите, ни по какой надобности, в мирских домах не ночуйте; пьянства уклоняйтесь, в церковь являйтесь к началу всякой службы. Есть у вас при каждой келлии баня, а инокам не следует бесстыдно обнажаться и мыться и творить угодное плоти; немедленно разорите бани и живите по-монашески. Я заметил среди вас: когда бывают праздники или совершаются поминки по родным или справляются именины, вы сзываете в свои келлии родственников и друзей, с женами и детьми. У вас в келлиях ночуют мужчины и женщины с грудными детьми и гостят без выходу многие дни. Молю вас, братие, чтобы подобное бесчинство было оставлено: пиров у себя в келлиях не устраивайте: женщин не только не оставляйте у себя на ночлег, но и совсем не допускайте в келлии, хотя бы они были и близкими родственницами. Келлии у вас большие, с высокими подъемами и лестницами, как у вельмож и начальников, а не как у монастырских насельников; и вы, братие, перестройте свои келлии сообразно иноческому смирению».

    Братия обещались исполнить требования преподобного: хотя им и трудно было расстаться с старинным русским обычаем, однако решили разорить бани; как не тяжело казалось удалить от себя родных и друзей и прекратить пиры, однако послушались подвижника и в этом; напрасным и невозможным представлялось им перестраивать келлии, но не могли перечить наставнику. Некоторые из братии, впрочем, тайком говорили друг другу: «Сами мы навлекли на себя все это; мы хотели, чтобы Даниил был у нас архимандритом, а не знали, что он разорит наши обычаи и положит конец своеволию. Он прекрасно знает наши нестроения и, с Божьей помощью, не попустит, чтобы продолжалось бесчиние».

    Один из братии, Антоний Суровец, более других восставал на Даниила и с яростью говорил: «Разлучил ты нас с миром; теперь и я избавлюсь от падения своего», - и при всех исповедал тяжкий грех свой.

    Преподобный кротко и любовно укоры и гнев Антония обратил в урок для остальной братии: «Его покаянию следует и нам подражать, так как сей брат не устыдился греха своего, но перед всеми вами исповедался».

    Антоний поражен был речами преподобного, пришел в чувство и всю остальную жизнь провел в воздержании, постоянно прибегая к советам и молитвам Даниила. Подвижник стал своими руками перестраивать келлии, украшать церкви, искоренять в обители всякое бесчиние; он образумливал братию и наставлял на путь истины не силою, но кротостью и духовною любовью, всем подавая пример чистой жизни и глубокого смирения.

    Один из московских вельмож пришел в обитель и увидал Даниила, который, подобно простому рабочему, копал яму для монастырской ограды. Боярин спросил Даниила, дома ли архимандрит? Даниил ответил: «Ступай в монастырь и там найдешь достойный прием и отдохновение, а архимандрит - человек непотребный и грешный». Вельможа подивился укорам против архимандрита и пошел в обитель. Даниил же явился ранее его, встретив пришельца, по достоинству принял его и угостил, а затем отпустил со словами назидания. Немало был поражен гость трудолюбием и смиренномудрием подвижника и пошел домой, благодаря Бога, что не бедна Русская земля людьми, великими духом.

    Но начальство и власть тяготили преподобного Даниила: не прошло и года с принятия им архимандритства, как он оставил настоятельство и пожелал вести безмолвную жизнь в том же Горицком монастыре. Братия тужили об этом отречении и усилено просили подвижника снова принять под начало, но все моления иноков оказались напрасными. Вместо Даниила стал архимандритом на Горицах священноинок Иона из Богоявленского монастыря в Москве за торгом (на нынешней Никольской улице). Новый архимандрит очень чтил преподобного, охранял его от всяких беспокойств, почасту беседовал с ним и пользовался его советами. А Даниил часто посещал созданный им монастырь, всячески заботился о нем и трудился не покладая рук, чтобы между братией царили мир и согласие.

    Многие из вельмож приходили к преподобному и наслаждались его беседами о пользе душевной, а также священники, монахи и люди простые. Посетители приносили в обитель богатую милостыню, а некоторые сами становились иноками и отказывали монастырю свои имущества. Как-то в Переяславль прибыл великий князь Василий и своими глазами увидал труды старца для прославления имени Божия: благочиние священноиноков, благолепие церквей, добрые порядки монастыря, простоту и кротость иноков. Царственный гость остался очень доволен строем обители, проникся большим почтением к преподобному; из любви к нему, великий князь уделил монастырю щедрую милостыню, приказав ежегодно отпускать в него хлеб из царских житниц.

    От приношения христолюбцев обитель стала крепнуть: хотя она и не была богатою, но не терпела и прежних недостатков. Явилась даже возможность с благословения митрополита всея Руси Варлаама (между 1511 и 1521 гг.) воздвигнуть новую благолепную церковь, а старую перевести в Горицкий монастырь на место сгоревшей. Кроме того, был сооружен новый храм, по виду очень большой, с двумя кровлями: расширен монастырь и понастроены благообразные келлии. В деле устроения преподобному много помогал его ученик Герасим, родом Переяславец, промыслом сапожник. Когда подвижник жил в Горицкой обители, Герасим был с ним в одной келлии его послушником, затем обошел много монастырей и хотел постричься в каком-нибудь из них, но ему посоветовали принять постриг от Даниила. Герасим пришел к преподобному, постригся у него, обучился грамоте и был очень полезным помощником ему во всякого рода делах и посылках, так что про него знал даже великий князь Василий.

    Этот Герасим (+1554; память 1/14 мая) позднее основал большой монастырь в 20-ти верстах от Дорогобужа (нынешней Смоленской губернии) в Болдине и несколько малых в теперешней Орловской губернии и той же Смоленской. Брат великого князя Василия Димитрий Иоаннович Углицкий на пути из Углича в Москву и обратно всегда заезжал в Данилов монастырь, любил вести душеполезные беседы с преподобным и часто давал его монастырю милостыню. Благодаря старца за его труды во славу Божию, князь говаривал: «Всякое дело начинается людьми, а приводится к концу Богом. Сколько раз я проезжал по этому месту и всегда видел его пустым и заброшенным всеми, теперь в самое короткое время какой оно наполнилось красотой и благодатью!»

    Князь Димитрий возымел сильную привязанность к монастырю и стал искать поводов как можно чаще встречаться с преподобным, так что Даниил много раз пешком приходил в Углич. Любовь князя к новой обители сказалась в том, что он упросил брата дать ей за упокой своей души целое село Будовское.

    Великий князь во второй раз навестил преподобного в его монастыре, осматривал новые церкви, радовался увеличению братии и приказал выдать двойную милостыню и вспоможение хлебом. После того, как Даниил прожил в Горицком монастыре около 30 лет, великий князь в третий раз прибыл в Переяславль. Стоя за вечерней в Горицах, самодержец услышал, что на ектениях поминают настоятеля Иова, и сказал преподобному: «С этой поры иди на житие в свой монастырь и вели поминать на ектениях себя; устрой в обители общежитие, а о том, что для него нужно, не печалься: я позабочусь об этом».

    По этому княжескому повелению и устроилось в Данилове монастыре общее житие.В четвертый раз великий князь Василий с супругой Еленой посетил обитель преподобного Даниила в 1528 году на пути в монастырь Кирилло-Белозерский и в другие святые места для молитвы о даровании ему наследника. Прибыв в Переяславль, великий князь проявил больше прежнего любви к подвижнику, отведал братских хлеба с квасом, посадил преподобного рядом с собой и, по его ходатайству, избавил от смерти некоторых преступников. В память своего пребывание в обители великий князь приказал поставить каменную церковь во имя Святой Троицы, а каменные сараи Горицкой церкви и храма Никиты Чудотворца велел Даниилу перевезти в свой монастырь. Но Троицкая церковь с приделом Иоанна Предтечи была поставлена уже после смерти Василия, в правление его малолетнего сына Иоанна IV , при митрополите Данииле.

    Вместе с названной церковью была выстроена каменная же трапезная в честь Похвалы Пресвятой Богородицы с пределом во имя Всех святых, а под нею разные палаты, нужные для монастырского обихода. Один из иноков Марк сказал преподобному: «Хором понастроено много, для какой надобности все это?» Даниил отвечал: «Если Богу будет угодно, эти постройки не окажутся напрасными. Поверь мне, брат Марк, хотя я и грешен и телом буду отдален от вас, но духом никогда не разлучусь с вами и благодать Божия пребудет на месте этом».

    Господь Бог, видимо, не покидал Своею помощью святую обитель. Наступил всюду большой голод, не минул он и Переяславля Залесского. На торгу не было хлеба ни печеного, ни в зерне, а у Даниила в монастыре проживало до 70 с лишком человек братии, кроме мирян. Жита становилось все меньше и меньше. Старший хлебник, по имени Филофей, инок добродетельный, упал духом и сказал: «Господин! дойди до житниц и посмотри, как мало остается муки: нам хватит ее не больше, как на неделю, а до нового урожая более 7 месяцев».

    Подвижник пришел к житнице и увидал, что муки около 15 четвертей, как и сказал ему хлебник. Явилась убогая вдова, которой с детьми грозила голодная смерть, и просила себе с семьей муки на пропитание. Даниил наполнил ей мукой мешочек, помолился Богу, благословил остальную муку и торжественно сказал келарю: «Не нарушь повеления нашего, не обидь голодных людей, которые будут приходить в монастырь за помощью, не отпускай из него никого без пропитания, и Господь защитит нас по воле Своей».Приказания старца были свято исполнены: всем приходившим давали довольно, но остатка муки хватало на прокормление иноков, простых людей, нищих и голодных, которые являлись за подаянием. И жившие в монастырском селе питались тем же остатком муки, пока не поспел новый хлеб и не прекратился голод. Только за полмесяца до свежего урожая прослышали о недостатке хлеба в Данилове монастыре христолюбивые вельможи Феодор Шапкин да Никита Зезевитов и прислали 80 четвертей ржи на пропитание братии.

    Заботясь о пище телесной, больше всего преподобный старался питать братию хлебом духовным. Он наставлял монахов совершать молитвы в церкви и келлиях со страхом и благоговением не только днем, но и ночью. Он требовал также, чтобы после вечернего правила никто не вел праздных разговоров, но пребывал в безмолвии и в меру предавался сну. Когда один монах, состоявший при хлебенной службе, после вечернего правила был вынужден вступить в тайную беседу с другим монахом, Даниил утром вразумил его: «Не следует, брат, после вечернего правила нарушать в монастыре безмолвие и вести разговоры в келлиях и во всяких службах, а надобно в тиши помышлять о душе. Ты же этой ночью беседовал в хлебопекарне. Оставь это, брат». Виновный упал к ногам преподобного и просил прощения, которое и получил.

    Среди учеников подвижника был уроженец немецких стран Нил, знакомый с лекарскими науками. Он жил богато в мире, но презрел прелести его, пришел к Даниилу и принял пострижение в возрасте около 40 лет. Он с жаром отдался иноческим подвигам: мыл братиям власяницы, носил воду и ставил ее около келлии каждого, одевался в плохие одежды, никогда не выходил из обители, даже не стаивал у ее ворот, питался хлебом и водой и то через день и помалу старался всем угодить. Воспитывая в себе умиление духа и беспрекословное послушание, даже, по благословению преподобного, возложил на себя железные вериги. Считая себя грешнее всех людей, Нил всех просил молиться за него и сам всегда благодарил Господа, говоря: «Я на себе постиг, что Христос, Бог наш, воистину человеколюбив, ибо меня, столь мерзкого и нечистого, Он не возгнушался привести от немецкой прелести в благочестивую православную веру и сопричислить к чину иноков, Ему работающих».

    Этот брат всегда помнил о часе смертном и скорбел, что придется дать ответ на Страшном суде и, может быть, терпеть вечные муки. Постоянные размышления об одной смерти без воспоминания о бесконечной любви Божией навели на душу Нила глубокое уныние, которое легко могло перейти в отчаяние. Преподобный Даниил понял опасность, в какой находился брат, и поспешил дать ему руку помощи: «Кто хочет избежать смерти, пусть верует от всей души Богу и никогда не умрет», - поучал он.

    Нил обиделся на Даниила и в раздражении воскликнул: «Что это? Никогда я не слышал глумления из уст твоих, теперь же думаю, что ты, издеваясь надо мной говоришь: кто не хочет умереть, тот не умрет во веки. Все мы, люди, подчинены смерти: уж не думаешь ли ты один избежать ее? Перестань глумиться надо мной».

    Преподобный не оскорбился, слыша эти укоризны, но еще сильнее убеждал Нила не отчаиваться, верить в бессмертие души. Нил слабо поддавался утешению, сердился на старца и плакал. Тогда преподобный велел одному из пришедших в монастырь увещевать страдальца, и этот сказал Нилу: «Зачем ты ропщешь на отца? Он говорит сущую правду, что живущие здесь богоугодно не увидят смерти. Душа человека праведного разлучается с телом и переселяется в вечную жизнь со святыми, которую уготовал Бог любящим Его (1 Кор. 11, 9)».

    Под влиянием этих слов Нил задумался, упал к ногам преподобного и с рыданием воскликнул: «Прости Христа ради, я сильно грешил пред тобой и спорил по неведению; теперь я вполне понял, что угодившие Богу не умирают. Не поднимусь от твоих ног пока не простишь меня совершенно».

    Преподобный Даниил утешал скорбящего, а Нил до конца дней своих сохранил ясность душевную и умиление.

    Один из монахов, живших в Даниловом монастыре , отпускал жито для приготовления братского кваса, кроме обычной доли в две осмины, без разрешения настоятеля прибавил третью, чтобы питье было лучше. Но квас оказался прогорклым и похожим на уксус. Даниил сделал выговор брату и приказал изготовить новый квас. Когда стали разводить сусло и влили обычное количество воды, подвижник велел принести еще воды, и так носили воду до тех пор, пока не осталось ее в колодце. Даниил приказал носить воду из горного пруда и ею наполнили всю монастырскую посуду.

    Братия дивились и говорили: «Что это будет, и какой-то получиться квас при таком обилии воды?»

    Преподобный же помолился Богу и благословил квас: и его молитвами множество воды превратилось в квас сладкий, с приятным запахом и видом. И все с удовольствием вкушали напиток, который не старел, но казался пьющим его неизменно новым. То же случалось и с пищей: самые простые кушанья через благословение Даниилово представлялись сладкими и полезными; а больные, с верою пившие братский квас, выздоравливали.

    Как-то обходил преподобный с братией обитель и увидел у ограды монастырской трех, никому не ведомых калек, очень больных. Даниил сказал одному из монахов: «Возьми этих трех мужчин в свою келлию и позаботься о них; Господь послал их для нашей пользы».

    Их взяли в монастырь и упокоили. И многие из горожан и поселян, зная Даниилово нищелюбие, приносили к его обители болящих, которые совсем не владели собой или были еле живы от укусов зверей. Таких недужных их родные подбрасывали в обитель тайно, не имея сил кормить их и ходить за ними.

    Преподобный с радостью принимал страдальцев в монастырь, заботился о них, покоил и врачевал их, утешал душеполезными словами и снабжал пищей и одеждой. Некоторые из них, выздоровев, возвращались домой к родным, другие жили в обители, а иные и умирали в ней.

    Однажды преподобный в простых санях направлялся к Москве с старым монахом Мисаилом (Шуленовым): подвижник усаживал его в санях, как господина, а сам шел пешком; так делал он и с другими братьями, когда они были его спутниками. Только сильно устав, Даниил присаживался на краешек саней, но, отдохнув, опять шел пешком. Настала снежная буря и продолжалась день и ночь: только с трудом можно было выйти из избы, а в дальнюю дорогу не смел идти никто. Порывом бури преподобного выбросило из саней, а Мисаила свалило в овраг. Престарелый монах не знал дороги, да и нельзя было видеть ни зги от необыкновенной вьюги; он загоревал, не видя преподобного и не будучи в силах двинуться с места. Весь день и ночь Мисаил творил молитву, призывая на помощь Богоматерь, всех святых и преподобного Даниила, и ежеминутно ожидая смерти. Утром буря стихла, наугад Мисаил стал отыскивать путь и добрел до села Сваткова, куда другой дорогой прибыл немного ранее и преподобный с величайшим трудом. Старцы воздали благодарение Господу, что избавились от смерти, и все, видя их, дивились и славили Бога.

    Некогда знакомый преподобному переяславский священник шел из Москвы в свой город, и с ним было двое сослуживцев, ростовский игумен и миряне. На путников внезапно напали разбойники из шайки Симона Воронова.

    Священник, знакомый преподобному, был схвачен первым, и один из грабителей крепко держал его. Чувствуя беду, служитель Божий осенил себя крестным знамением и стал совершать тайную молитву: «Господи, Иисусе Христе, Боже мой, силою Честнаго и Животворящего Креста Твоего и молитв ради отца моего, преподобного старца Даниила, избави мя от разбойников сих».

    В тот же миг грабитель оставил священника и бросился обирать других, а освободившийся пустился бежать.

    Другой разбойник из той же шайки догнал священника и уже занес обнаженную саблю, чтобы убить его, но Божией помощью и молитвами преподобного оставил свое намерение, и священник избежал явной смерти; не погибли и его спутники, а только были ограблены, между тем как других разбойники грабили и избивали.

    Когда ограбленные достигли Переяславля, названный священник пришел в монастырь к Даниилу и подробно рассказал ему о нападении. Подвижник вместе со спасенным прославили Бога и решили до времени молчать о происшествии с разбойниками. Тому же священнику некогда преподобный сказал: «В настоящую пору христолюбивый самодержец совершает избрание нового духовника вместо прежнего. Ты ж хоть и не желаешь, будешь там в свое время».

    И это действительно произошло на десятом году по смерти преподобного.


    Жития святых мужей
    09.03.2010

    (7 апреля)

    Родители преподобного Даниила, Константин и Фекла, уроженцы города Мценска, Орловской области, служили у боярина Протасьева, и когда его перевели по службе в Переславль Залесский, Владимирской губернии, переехали вместе с ним.

    У них было четверо детей: Герасим, Флор, Ксения и Димитрий, младший. Димитрий родился около 1460 года уже в Переяславле. Рос он кротким, вдумчивым ребенком и очень любил посещать церковь.

    Однажды Протасьев читал в присутствии его житие преподобного Симеона Столпника (VI в.). Мальчик задумался. Он достал волосяную веревку и тайно обвязался ею в подражание подвигу преподобного. Веревка врезалась в тело и мальчик захирел.

    Родители ничего не понимали в его недуге. Случайно, ночью, сестра его Ксения обнаружила на нем эту веревку, С трудом, со слезами и нежными упреками родители сняли ее с его тела.

    — Дайте мне пострадать за грехи мои, — просил маленький подвижник родителей.

    — Но какие же у тебя, столь юного, грехи? — возражали ему. Веревку сняли и мальчик начал поправляться.

    После этого он начал усиленно учиться читать, очень полюбил чтение духовных книг. Дальнейшее образование он получил в монастыре, где игуменом был их родственник, всеми почитаемый старец Иона. Его знал даже великий князь Иоанн Московский. Здесь загорелась в душе Димитрия любовь к иноческой жизни. В 17 лет он с братом своим Герасимом тайно ушел в Пафнутиев Боровский монастырь, куда его привлекал образ преподобного основателя. Но в живых они его не застали.

    Димитрия отдали под руководство строгому старцу Левкию, который приучил его к иноческому послушанию. Сам он окончил жизнь в отшельничестве. Обоих братьев скоро постригли в иночество.

    Димитрий получил имя Даниила. Но, когда через 10 лет умер настоятель монастыря и монастырская братия захотели видеть Даниила на его месте, братья вернулись в Переславль.

    Здесь они нашли большие перемены: отец их умер, мать постриглась с именем Феодосии, сестра вышла замуж. Все три брата поступили в городской Горицкий монастырь. Здесь Герасим скончался, а Флор окончил свои дни в Троицком монастыре, который впоследствии основал сам преподобный Даниил.

    В этом монастыре преподобный Даниил прожил около 30 лет. Сначала был просфорником, потом его рукоположили во священный сан и назначили духовником братии. У него был благодатный дар окормлять души, и многие миряне обращались к нему за руководством. Преподобный любил принимать странников и бездомных.

    Если же кто из них умирал, он приносил его на своих плечах на общую братскую могилу для бедных, называвшуюся «Скудельницей» или «Божиим Домом». Там он отпевал усопших и поминал всегда при служении литургии. Место это хорошо было видно из монастыря: оно было расположено на горе и сильно заросло ягодичными кустами и можжевельником.

    Впоследствии на месте погребения несчастных Даниил устроил храм в честь Всех Святых. Многие стали строить здесь келии, основалась Троицкая обитель. Сам преподобный Даниил вначале настоятелем не был, жил в Горицах, и лишь заботился о своей обители и руководил ею духовно. Считаясь с возрастом и немощью братии, преподобный не давал им строгого устава и не налагал внешних подвигов, но настаивал на послушании, внутренней жизни и непрестанной молитве.

    Много неприятностей пришлось ему пережить в связи с духовным руководством монастырем. Одно время он даже хотел оставить это дело, но мать его, монахиня Феодосия, ободрила его и уговорила продолжать это богоугодное послушание. Преподобный Даниил имел особый дар руководить людьми во спасение.

    Наконец, после сорока лет иноческой жизни, преподобный Даниил стал по воле князя Василия Иоанновича настоятелем Свято-Троицкого монастыря в сане архимандрита. Он был крестным отцом обоих сыновей великого князя: Иоанна (будущего Грозного) и Георгия. По тогдашнему обычаю он носил на руках малолетнего Иоанна на великом входе во время пения Херувимской песни.

    Преподобный Даниил был великим прозорливцем и чудотворцем. Однажды во время голода он велел раздать все монастырские запасы, но они, тем не менее, не уменьшились. В другой раз брат, приготовлявший квас, положил в него слишком много муки, и квас вышел горький. Тогда преподобный Даниил велел прибавить в него столько воды, что все монастырские сосуды были наполнены. Получился не только необыкновенно вкусный квас, но и имевший чудодейственную силу, так что больные, которым давали его пить, исцелялись.

    Протопопу Андрею преподобный Даниил предсказал, что он будет царским духовником. Это сбылось, а впоследствии он с именем Афанасия стал митрополитом. Братия видели преподобного ходящим по воде. Перед самой кончиной он спросил близких:

    — Где эти дивные старцы?

    — О каких старцах говоришь ты, отец? — спросили его.

    — Перед основанием этой святой обители, пустынники посетили меня в Горицах, и теперь они пришли ко мне. Разве вы не видите их?

    — Мы никого не видим, кроме твоих учеников, здесь стоящих, — отвечали братия.

    Старец замолк, причастился Святых Тайн и тихо скончался. Это случилось в 1540 году. После кончины преподобный Даниил явился тяжело больной боярыне Евдокии Салтыковой и сказал ей:

    —Я — Даниил, игумен Переяславский, пришел принести тебе здравие!

    Она исцелилась на его могиле. Глухой Автоном, гладильщик, молился на его могиле. Вдруг сильный удар грома испугал его. День был ясный и на небе не было ни одного облачка. Когда он пришел в себя от испуга, он был исцелен.

    В другой раз расслабленный инок Иона услышал звон колоколов. Думая, что звонят к утрени, он пошел в церковь. Она была освещена. Но когда он дошел до нее, свет погас. Пономарь также уверял его, что он не начинал звона, но Иона был исцелен.

    В 1734 году инок Паисий исцелился от глазной болезни, омыв глаза из колодца, выкопанного самим преподобным.

    В 1652 году, после явления преподобного Даниила послушнику Иоанну Даурову, были открыты и найдены нетленными его святые мощи. Они почивали в монастырской церкви. Тогда же он был причислен к лику святых. В монастыре хранилась его чудотворная икона, написанная одним исцеленным иконописцем Димитрием, а также находился выкопанный преподобным колодец. Вода в нем была чудотворная. Богомольцы пили ее, омывались ею и болящие получали исцеления от своих недугов.

    Рассказать друзьям:

    Зарегистрируйтесь или зайдите под своим логином чтобы оставить комментарий или оценить запись.
    Регистрация займет у вас несколько секунд.
    Если вы зашли под своим логином, но видите это сообщение, обновите страницу.

    В начале шестнадцатого века Россия, ведомая рукой великого князя Василия III, укреплялась в статусе великой державы. Тогда же псковский монах Филофей выдвинул свою знаменитую идею Москвы как третьей и последней столицы христианского мира.

    Филофей(как бы сам себе диктует с воодушевлением, слышен скрип пера):
    Два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать…
    (скрип пера прекращается, старец сам себе говорит в раздумье)
    Что за время выпало нам, грешным, во исполнение пророков! Чем прежде были Рим и Константинополь, тем отныне и до скончания лет будет Москва.

    А в Горицком монастыре под Переяславлем жил тихий монах Даниил, менее всего помышлявший о мирской славе. Из окна его кельи была видна скудельня – место, где хоронили нищих, бродяг и так называемых «нечистых» мертвецов. Тела никому не нужных людей без отпевания и поминок хоронили в братских могилах…
    Даниил возложил на себя странное послушание. В свободное время он ходил по окрестностям, выспрашивая, нет ли кого брошенного на дороге, замёрзшего или убитого. Узнав о таковых, он находил тело, относил его в скудельню и погребал с молитвами. Даже монахи порой дивились его поступкам.

    1-й брат:
    Смотри, Прокопий, опять Даниил несёт какого-то бедолагу. И что ему неспокоится…
    2-й брат:
    А разве плохо? Человека надо и похоронить по-человечески.
    1-й брат:
    Да ведь мы не знаем, что это за человек! Может, пьяница, а то и… самоубийца. Таких поминать не велено, а он отпевает! Грех это…
    2-й брат:
    Откуда нам знать, что грех? Кому, кроме Бога, судить эту душу? Мне Даниил сказывал, что вечером над скудельней огни бывают, словно свечки. Те, кто там лежат, может, праведнее всех нас.
    1-й брат:
    Да ты взгляни на него. Этот «праведник», поди, крест пропил.
    2-й брат:
    А ты нищего Лазаря вспомни. Он за терпение свое в Царстве Небесном уподобился ангелам. А богача дорогие одежды от адского пламени не спасли.

    В то время два брата-боярина Челяднины, состоявшие на великокняжеской службе, впали в немилость. Наслышанные о праведности Даниила, они обратились к нему с просьбой молиться об умягчении государева гнева. Вскоре из Москвы прибыл к ним гонец с вестью, что опала снята. В благодарность за чудо Челяднины предложили Даниилу любые почести. Вместо этого он попросил их помочь с устройством церкви в память о безвестных праведниках. Через некоторое время вокруг построенного при скудельнице деревянного храма Всех святых образовался небольшой монастырь. После долгих уговоров, по личной просьбе Василия III, Даниил стал его настоятелем.
    В труде и молитве он всегда был усерден. Братия так любили и чтили своего наставника, что ещё при жизни стали почитать за святого и чудотворца. Отовсюду к нему шли люди со своими бедами, старец никому не отказывал в помощи и утешении. Однажды в голодный год он отдал остатки монастырской муки нищей вдове с детьми. Бездомные получали приют в Данииловом монастыре, больные чудесным образом выздоравливали.
    Авторитет Даниила был настолько велик, что по его просьбе Василий III отменял смертные приговоры. И не кто иной, как Даниил стал крёстным отцом государева первенца, будущего царя Ивана Грозного. Притом в честь его рождения на бывшей скудельничей земле был построен каменный храм Пресвятой Троицы. Так у истоков жизни даже этого сурового правителя лег отсвет памяти самых убогих, малых и отверженных. За всепобеждающее человеколюбие святого старца Даниила Переяславского чтят и сейчас, полтысячелетия спустя.

    (Димитрий Константинович; ок. 1460,Переславль-Залесский- 7.04.1540, Троицкий Данилов мон-рь), прп. (пам. 7 апр., 30 дек., 28 июля, 23 мая - в Соборе Ростово-Ярославских святых), Переславский, основатель и игум. переславль-залесского Данилова во имя Святой Троицы монастыря .

    Основные сведения о Д. содержатся в Житии святого, нек-рые факты его биографии нашли отражение также в Житиях прп. Герасима Болдинского, блж. Кассиана Босого (все указанные сочинения были созданы во 2-й пол. XVI в.), в летописях XVI в.

    Житие Д. было написано, по всей видимости, духовником царя Иоанна IV Васильевича прот. Благовещенского собора Московского Кремля Андреем (впосл. митр. Афанасий), учеником и духовным сыном Д., до 1550 г. служившим священником в Спасо-Преображенском соборе Переславля-Залесского (об авторстве прот. Андрея в отношении 2 редакций Жития Д. см.: Смирнов . Житие. С. IX-XV, XXII-XXVI). Первоначальная (пространная) редакция Жития была создана по повелению царя Иоанна IV и митр. св. Макария не ранее чем через 16 лет после преставления святого (по-видимому, в 1556-1561). Основными источниками для Жития послужили рассказы Д., воспоминания учеников старца и проч. лиц. Автор, по собственному признанию, стремился писать «просто и неухищренно... памяти ради» (Смирнов . Житие. С. 6), поэтому Житие отличается простотой изложения и содержит много фактической информации. (Смирнов также отметил влияние на Житие ряда агиографических текстов - Житий преподобных Иосифа Волоцкого, Евфросина Псковского, Евфросина повара, Власия мниха; см.: РГБ. Ф. 280. К. 9. № 3. Л. 12 об., 13 об., 22 об.- 23, 37 об., 47 об., 48 об. и др.)

    Житие Д. дошло в 4 редакциях: первоначальной (старший список - ГИМ. Син. № 926, 2-я пол. XVI в.), сокращенной («Сказание вкратце о преподобном старце Данииле Переяславском» в «Книге степенной царского родословия» , составлено ок. 1562-1563, по-видимому, также прот. Андреем; входит в Четьи-Минеи Германа (Тулупова) : РГБ. Троиц. № 694. Л. 176-193 (1633 г.), Милютинские Четьи-Минеи: ГИМ. Син. № 804. Л. 299-328 об. (сер. XVII в.) и в др. сборники), проложной (составлена на основе «Сказания вкратце...» в XVII в.; 1-е изд.: Пролог. М., 1689. Л. 196-197) и переработанной (составлена в кон. XVII в. Александром, игум. киржачского в честь Благовещения Пресв. Богородицы мон-ря , на основе первоначальной редакции). Важным для уточнения биографии преподобного, подробно изложенной в первоначальном Житии, является «Сказание вкратце...», к-рое представляет собой не только сокращенную, но и исправленную редакцию по отношению к первоначальному Житию, дополняет и уточняет сведения последнего.

    Вероятно, вскоре после кончины Д. было составлено «Слово о изнеможении преподобного Даниила в церкви и о поучении братии». В 50-х гг. XVII в. была написана повесть об обретении мощей Д. и о чудесах от них, автором к-рой был, видимо, архим. Троицкого Данилова мон-ря Тихон. Фрагмент Жития Д. с добавленным вступлением стал самостоятельным Житием блгв. кн. Андрея Смоленского, Переяславского (Дорохова В . В . К вопросу об истории создания Жития св. блгв. кн. Андрея Смоленского: (На мат-ле НИОР РГБ) // Румянцевские чт. М., 2005. С. 78-81).

    Биография

    Родителями Д. были мелкий служилый землевладелец Константин и Фекла (после кончины мужа принявшая постриг с именем Феодосия). Отец Д. с супругой и детьми ранее 1437 г. выехал из Мценска вместе с мценским наместником Григорием Протасьевым, перешедшим на службу в Москву по приказу вел. кн. Московского Василия II Васильевича . Семья Д. поселилась в Переславле-Залесском, где и род. святой, в Крещении названный Димитрием. Еще в отрочестве у него проявились аскетические наклонности. Услышав однажды чтение Жития прп. Симеона Столпника и решив подражать святому, мальчик тайно обмотал тело веревкой, к-рую отрезал от лодки тверских купцов, стоявшей у берега р. Трубеж. Веревка впивалась в тело, однако с Димитрия ее сняли только тогда, когда раны загноились, мальчик заболел и причина его страданий открылась родителям. Ради умерщвления плоти отрок также отказывался мыться в бане.

    После окончания учения грамоте Димитрий нек-рое время «в наказание благых обычаев» жил в переславль-залесском во имя великомученика Никиты монастыре у своего родственника, также переселившегося из Мценска, игум. Ионы, о благочестивой жизни которого знал вел. кн. Иоанн III Васильевич , пользовавшийся наставлениями старца. В Никитском мон-ре, видимо, окончательно сформировалось желание юноши принять иночество. Вместе с родным братом Герасимом Димитрий ушел из Переславля и, надеясь стать учеником прп. Пафнутия Боровского, направился в Пафнутиев Боровский в честь Рождества Пресв. Богородицы муж. мон-рь , но не застал основателя обители в живых (прп. Пафнутий скончался 1 мая 1477). Димитрий принял постриг в Боровском мон-ре с именем Даниил и был в послушании у прп. Левкия Волоколамского . 10 лет Д. прожил в Боровском мон-ре, затем вместе с прп. Левкием удалился в основанную последним Успенскую пуст. на р. Рузе (см. Левкиев в честь Успения Пресвятой Богородицы монастырь), где прожил еще 2 года (об этом сообщает «Сказание вкратце...», в первоначальном Житии говорится, что Д. остался в Боровском мон-ре и прожил там еще 2 года после удаления прп. Левкия в Успенскую пуст.). Братия любила Д. и удивлялась, что в столь юном возрасте он превзошел мн. сверстников в стремлении к добродетели. Впосл. Д. воспринимали как ученика прп. Пафнутия, о чем свидетельствуют 2-я редакция Жития прп. Герасима Болдинского, грамота Рязанского и Муромского еп. Леонида царю Феодору Иоанновичу 1584-1585 гг. (АИ. Т. 1. С. 410).

    Ок. 1489 г. Д. «Божиею волею» оставил мон-рь. Как и прп. Иосиф Волоцкий , Д. «обхожаше многия монастыря, внимая благым обычаем и ползуяся добродетельных отец житием» (Смирнов . Житие. С. 11), затем вернулся в Переславль (по преданию, с собой из Боровской обители он принес список Тихвинской иконы Божией Матери, к-рый впосл. хранился в Троицком соборе Данилова мон-ря). К тому времени отец святого умер, а мать приняла монашеский постриг. В Переславле Д. сначала нес послушание пономаря в Никитском мон-ре, потом перешел в переславль-залесский Горицкий в честь Успения Пресв. Богородицы муж. мон-рь , игумен к-рого Антоний был родственником святого. Это произошло незадолго до 1495 г. (святой подвизался в Горицкой обители 30 лет, в 1525 он был уже игуменом Данилова мон-ря). Брат преподобного Герасим служил диаконом в Горицком мон-ре и вскоре скончался, др. брат, Флор, принял здесь постриг с именем Феодор. В Горицком монастыре Д. первоначально занимался печением просфор, однако по благословению настоятеля вскоре принял священство. В нек-рые годы святой ежедневно служил литургию, ночи он зачастую проводил в молитвенном бдении. На исповедь к Д. стало приходить много мирян, святой действовал на совесть кающихся кротостью и лаской.

    В келье Д. неоднократно находили приют бездомные. Он добровольно взял на себя труд заботиться о погребении умерших без покаяния и причастия (убитых разбойниками, замерзших в дороге и т. п.). Вслед. народного суеверия тела таких «заложных» покойников не закапывали, а оставляли на съедение зверям и птицам. Подбирая по ночам безымянные тела, Д. на плечах относил их в скудельницу на божедомье (см. Божедомка), в то время находившуюся за городской чертой, на юго-восток от Переславля, где отпевал и хоронил их. После бывшего Д. и игум. переславль-залесского Никольского мон-ря Никифору видения множества горящих свечей на скудельнице преподобный решил основать здесь храм для поминовения усопших с белым священником, но, согласно Житию, по совету 3 пустынников из Заволжья на 3 года отложил исполнение своего замысла.

    Строительству храма способствовали бояре Иван и Василий Андреевичи Челяднины (эта семья давно поддерживала связи с Горицким мон-рем). Челяднины, в 1508 г. бывшие в опале и жившие в своей вотчине с. Первятине, в 34 верстах от Переславля-Залесского (см.: Зимин А . А . Формирование боярской аристократии в России во 2-й пол. XV - 1-й трети XVI в. М., 1988. С. 173), пригласили Д. в свое село служить литургию, сразу после к-рой к ним прибыл гонец от вел. кн. Василия III Иоанновича с известием о возвращении им милости государя. (Впосл. И. А. Челяднин стал конюшим, в 1510 участвовал в ликвидации псковского веча, был псковским наместником, в сражении под Оршей в 1514 взят в плен и умер в Литве в 20-х гг. XVI в., В. А. Челяднин служил большим дворецким, † до февр. 1516.) В благодарность Д., по молитвам к-рого они «прежнюю честь» получили, бояре обещали споспешествовать святому в устроении храма на божедомье. Вернувшись в Москву, Челяднины рассказали о Д. и его замысле Василию III, к-рый распорядился выдать преподобному грамоту «на брежение... дабы никто ж не владел тем местом, ниже служителем тоя церкви, кроме Данила» (Смирнов . Житие. С. 23; грамота не сохр.) и милостыню. Д., придя в Москву, был принят митр. Симоном († 1511), к-рый дал святому благословенную грамоту на строительство храма. Кроме того, Д. получил средства от людей, чьи родственники были похоронены на божедомье. Согласно житийному рассказу, по 100 «сребрениц» дали святому одна из переславских женщин, некий рыбак и местный крестьянин. Вскоре переселенный при вел. кн. Иоанне III Васильевиче из Новгорода купец Федор обратился к святому с просьбой поставить на скудельнице не мирскую церковь, а мон-рь. Федор желал построить себе там келью и принять монашеский постриг. Святой согласился, видя в этом Божию волю.

    Деревянная церковь на божедомье, положившая начало Троицкому Данилову мон-рю, была освящена во имя Всех святых в 1508 г. в присутствии мн. горожан (на старой деревянной раке Д. была надпись: «Нача монастырь игумен Даниил 7016 июля в 15 д[ень]» - Филарет (Гумилевский) . С. 26). Постепенно рядом с храмом стали селиться мн. миряне, по благословению преподобного принимавшие постриг, была построена трапезная с ц. в честь Похвалы Пресв. Богородицы. Братия избрала игумена (им стал некий Иов), в храме служили 2 священника, диакон. По замыслу Д. насельники мон-ря должны были погребать умерших в скудельницах и молиться о них, кормить голодных, лечить больных. У скудельниц в окрестностях Переславля насельники мон-ря установили кресты, перед к-рыми часто служились панихиды. (В обители в продолжение более 100 лет по преставлении Д. сохранялся установленный «по преданию преподобнаго» обычай погребать странных и убогих в монастырской скудельнице, на что указывает чудо Д. об Автономе; см.: Смирнов . Житие. С. 109.)

    Сам Д., оставаясь иеромонахом Горицкого мон-ря, каждый день ходил в храм на божедомье поучать братию. Преподобный своими руками строил кельи для братии, распахал для мон-ря небольшой участок земли, «бе бо велми трудолюбив». Первоначально в Даниловом монастыре был принят особножительный устав. У обители не было земельных владений, и монахи «в нищете и скудости пребываху... и все питахуся рукоделием, кто что умеяше, и мнози христолюбивии мужие милостынею посещаху их». Многие из братии тяготились нелегкой жизнью в обители. Принимая постриг, они полагали, что святой «много имения имея, монастырь поставил», и надеялись на безбедную жизнь, теперь же они собирались отказаться от монашества. Однажды Д. из-за конфликта с братией даже хотел уйти в «свое пострижение» - в Пафнутиев монастырь, но остался, уступив настойчивым просьбам матери-инокини. Часто досаждали святому окрестные землевладельцы, к-рые «с оружием и дреколием... отгоняху самого Данила и братию от пашни, и не дадуще из монастыря изыти». Они обвиняли святого в том, что он поставил мон-рь на их земле и хочет обладать всеми их землями и селами («сице и збыся последи»,- добавляет агиограф, имея в виду получение и приобретение мон-рем впосл. земельных владений) (Там же. С. 32, 33).

    Через нек-рое время, после того как архим. Горицкого мон-ря Исаия по старости удалился на покой в Пафнутиев монастырь, Д., уступив просьбам монахов и бояр Челядниных, стал архимандритом Горицкого мон-ря. Святой строго следил за соблюдением монастырского устава, управляя братией «не нужею, но безлобием и любовию духовною» (Там же. С. 40). Он запретил выходить без благословения из мон-ря на рынки и в дома мирян, а также для сбора подаяния, запретил пускать в кельи монахов их родственников-мирян и устраивать там «пирования», в мон-ре были уничтожены бани. Через 10 месяцев Д. оставил настоятельство, желая подвизаться в безмолвии, но продолжал жить в Горицком мон-ре, регулярно навещая обитель на божедомье.

    Когда вел. кн. Василий III посетил на богомолье Переславль (по всей видимости, осенью 1510; см.: ПСРЛ. Т. 8. С. 251), то осталсяочень доволен порядками в Даниловом мон-ре и лично Д. Вел. князь пожаловал безземельной обители хлебную ругу. Благодаря этой поддержке Д. по благословению митр. Варлаама построил в обители новые, более просторные храмы взамен старых (прежний Всехсвятский храм был перенесен в Горицкий мон-рь), а также дополнительные кельи, поскольку к этому времени в обители жили ок. 70 насельников. В следующий приезд в Переславль (по-видимому, в 1523; см.: ПСРЛ. Т. 24. С. 222) вел. князь уговорил Д.стать игуменом основанного им мон-ря и ввести в нем общежительный устав (по мнению Н. В. Синицыной , это произошло в 1511; см.: ПЭ. Т. 7. С. 119).

    Уже при жизни Д. мон-рь начал обзаводиться земельной собственностью. К 1-2 апр. 1525 г. относится докладная купчая грамота Д. на с. Ст. Будовское в Нерском стане Переславского у. (Свирелин . 1860. С. 112-114; Добронравов . Прил. № 38). Село было куплено на вклад, данный в обитель братом Василия III - угличским кн. Дмитрием Ивановичем Жилкой († 14 февр. 1521), почитавшим преподобного. 2 апр. 1525 г. братья Корсаковы, продавшие село, сделали вклад в монастырь - 140 р. (РГАДА. Ф. 281. Оп. 21. № 15020). 20 июня 1525 г. Василий III выдал жалованную, льготную, несудимую и заповедную грамоту на с. Ст. Будовское (РГАДА. Ф. 281. Переславль. № 62/8786), 11 июля 1526 г.- на с. Нов. Будовское, купленное в том же году мон-рем у братьев Корсаковых (купчая: Там же. № 79/8803; грамота подтверждена вел. кн. Иоанном IV Васильевичем 11 февр. 1534 - Там же. № 68/8792). 1 июня 1526 г. митр. Даниил выдал жалованную тарханно-несудимую грамоту ц. свт. Николая Чудотворца в с. Ст. Будовское (РГАДА. Ф. 281. Оп. 21. № 15021; грамота была подтверждена митр. Иоасафом 12 марта 1539 и митр. св. Макарием 8 июня 1542). 14 июля 1538 г. вел. кн. Иоанн IV дал монастырю жалованную данную и несудимую грамоту на села Воргуша и Троицкое и дер. Карпово в Никитском стане (РГАДА. Ф. 281. Переславль. № 102/8826). 30 нояб. 1548 г. Иоанн IV подтвердил несохранившуюся грамоту Василия III Данилову мон-рю на беспошлинную торговлю и о ежегодной выплате 5 р. «на масло» (ААЭ. Т. 1. № 222. С. 211-212). К 1538-1539 гг. относится купчая грамота Д. на поместную дер. Борисовскую в Киучерском стане Переславского у. Вкладчиками в мон-рь при жизни Д. выступили представители видных боярских фамилий - Бутурлиных, Сабуровых, Заболоцких, Нагих, Челядниных,- упоминаемые в синодиках Данилова мон-ря (ПЗИХМЗ. № 4288, 4185).

    В кон. 1528 г. Василий III и вел. кнг. Елена посетили Данилов мон-рь во время поездки по сев. обителям для богомолья о рождении наследника. По преданию, по молитве Д. у вел. князя родился сын - буд. царь Иоанн IV Васильевич. Д. (наряду со старцем Иосифова Волоколамского мон-ря блж. Кассианом Босым и старцем Троице-Сергиева мон-ря Иовом (Курцевым)) был восприемником княжича Иоанна, когда его крестили в Троице-Сергиевом монастыре 4 сент. 1530 г. В соч. «Благодарение и похвала о благорадостном рождении по неплодстве сына, молитвою от Бога дарованна... боговенчанного царя и великого князя Ивана», включенном в Лицевой летописный свод (Шумиловский том) под 7038/1530 г., о Д. говорится как о священнике, «иже во многих летех благоговейно предстояй олтарю Господню, иже от основания воздвиже великую обитель в Переяславли во имя Святая Троица, и Пречистыа Богородица, и всех святых; всех бо святых прилежай добродетелех, ибо всех странных и безпомощных упокоиваше достойно и мертвых погребаше, по всему же бяше тих и кроток» (ПСРЛ. Т. 13. С. 50; ср.: Розов Н . Н . Похвальное слово вел. кн. Василию III // АЕ за 1964. М., 1965. С. 284-285). В честь рождения сына Василий III пожертвовал деньги на строительство 1-го каменного храма в Даниловом мон-ре - Троицкого собора (1530-1532) с приделом во имя св. Иоанна Предтечи - св. покровителя княжича Иоанна. Вскоре в монастыре была построена в камне также ц. в честь Похвалы Пресв. Богородицы с трапезной. 3 нояб. 1532 г. в Богоявленской ц. на Троицком подворье в Москве Д. вместе с игум. Троице-Сергиева мон-ря Иоасафом (Скрипицыным) крестил 2-го сына Василия III - Георгия (Юрия).

    Близость к семье правителя никак не сказалась на образе жизни Д., для к-рого было характерно «в молитвах протяженное простирание и безгневное любомудрие, смиреное же кротостное любоприятие и в трудех преизящное трудолюбие» (Крушельницкая . С. 217). Д. учил иноков прилежанию в молитве, как церковной, так и келейной, заповедал строгое безмолвие после вечернего правила. Св. игумен трудился на всех монастырских послушаниях - чистил конюшню, участвовал в постройке монастырской ограды и братских келий, возделывал огород. По благословению Д. Троицкий мон-рь принимал и кормил нищих, голодающих и недужных людей. Отправляясь куда-либо по делам (известно о его неоднократных посещениях Москвы и Углича), святой всегда шел, даже если сопровождавшие его иноки ехали на телеге. Путешествуя в 1533 г. в Новгород к митр. св. Макарию, имевшему духовную любовь к преподобному, за иконами для новопоставленной церкви, Д. подвергся нападению разбойников близ г. Кашина, был ограблен, впосл., во время суда, простил нападавших и отказался от требования возмещения ущерба.

    Преподобный при жизни прославился чудотворением: по его молитве от тяжкого искушения были избавлены 2 инока, исцелился оборонявший Смоленск воевода боярин И. С. Воронцов, спасся от разбойников священник «великия церкви... града Переяславля»,- по-видимому, автор Жития и «Сказания вкратце...» прот. Андрей. В окт. 1539 г. Д. стал инициатором обретения мощей и канонизации блгв. кн. смоленского Андрея Переяславского , после изгнания из своего города жившего в Переславле и похороненного у ц. свт. Николая Чудотворца. Учениками Д. были уроженцы Переславля-Залесского настоятель Спасо-Преображенского собора Андрей (буд. митр. Московский и всея Руси Афанасий), основатель неск. мон-рей на Смоленской земле прп. Герасим Болдинский (возможно, в игуменство Д. он был казначеем обители - казначей Герасим упом. в актах Данилова мон-ря 1525-1526/27 гг.), а также иноки Троицкого мон-ря, известные подвижнической жизнью: Нил (или Даниил), «родом немьчин», Марк, Мисаил (Устинов), Феодосий Скудобрадатый.

    Перед смертью Д. просил Иоанна IV назначить новым настоятелем монастыря (уже в сане архимандрита) своего постриженика и ученика старца Илариона. Царь удовлетворил просьбу игумена, выдав Данилову мон-рю 17 июня 1539 г. жалованную грамоту (ААЭ. Т. 1. № 186. С. 163). Незадолго до кончины святой сделал попытку тайно уйти в место своего пострижения - Пафнутиев мон-рь, но был умолен и остался в Переславле. Приняв великую схиму, Д. скончался в возрасте более 80 лет (по свидетельству «Сказания вкратце...») в основанном им мон-ре, перед смертью он имел видение 3 «чудных иноков», к-рые некогда посетили его в Горицком монастыре. Смерть Д. пришлась на время частичного солнечного затмения: «...солнцу гиблющу и оставшу, яко нову тридневну месяцу» (Смирнов . Житие. С. 72-73; см. также: Святский Д . Астрономические явления в рус. летописях с науч.-крит. точки зрения. Пг., 1915. С. 50). Святой был погребен близ Троицкого собора, с сев. стороны.

    Почитание

    Местное почитание Д. установилось в Переславле-Залесском сразу после кончины. По распоряжению переславского наместника кн. А. А. Алабышева (Оленкина) у гроба святого служились панихиды, на гроб, над к-рым соорудили «надгробницу входную плинфяну», была положена «плащаница» (Смирнов . Житие. С. 74). В мае 1545 г. вел. кн. Иоанн IV «поехал по чюдотворцем молитися в Переславль» (ПСРЛ. Т. 13. С. 147, 446), что, вероятно, говорит о почитании как чудотворца уже не только прп. Никиты Столпника, но и Д., возможно также и св. кн. Андрея (в сообщении о поездках царя в Переславль в 1557 и 1564 говорится только о Никитском мон-ре, в 1565 Иоанн Грозный ездил «и по иным монастырем» переславским; см.: Там же. С. 397). В 1552 г., при осаде Казани войсками Иоанна IV, духовник царя прот. Андрей (наиболее вероятный составитель Жития Д.) молился преподобному о даровании рус. войску победы и был в сонном видении извещен о том, что его молитва услышана, а также о том, что в будущем он примет иночество.

    Мощи Д. были обретены 17 нояб. 1652 г., 30 дек. по повелению патриарха Никона они были освидетельствованы митр. Ростовским и Ярославским Ионой (Сысоевичем) , архим. Горицкого мон-ря Ермогеном, архим. Тихоном и др. «И мощи, государь, преподобного игумена Даниила лежат вкупе,- писал архим. Тихон патриарху Никону,- а одежда, государь, на нем иноческая, обвит мантиею и спеленан плетцами, а на главе куколь, и та, государь, одежда поветчала» (ААЭ. Т. 4. № 330. С. 493) (куколь, в котором был похоронен Д., в наст. время хранится в Переславль-Залесском гос. историко-архитектурном и художественном музее-заповеднике). Грамотой от 2 нояб. 1653 г. патриарх повелел праздновать день преставления Д. 7 апр. и день свидетельствования его мощей 30 дек. (Впрочем, в рукописном агиографическом сборнике 1663 г., происходящем из Данилова мон-ря,- РГБ. Унд. № 301. Л. 125 об.- говорится, что преставление преподобного «празднуют на второй недели по Пасце во вторник, когда ни прилучится» (цит. по: Крушельницкая . С. 343).)

    В 1653 г. над погребением Д. в его честь был освящен сев. придел Троицкого собора, через неск. лет на средства паломников на этом месте построили новый придел, освященный в 1660 г. Там в специально устроенной раке почивали мощи святого. 16 окт. 1716 г. состоялось переложение мощей Д. в новую медную посеребренную раку, в память о чем в 1782 г. по благословению Переславского еп. Феофилакта было установлено празднование этого дня. В 1811 г. над ракой была возобновлена сень, 10 авг. 1813 г. придел был заново освящен. 28 июля 1816 г. мощи преподобного переложили в новую серебряную раку, устроенную на средства купца К. В. Крестовникова и поставленную высоко над полом церкви в арке между основным пространством храма и приделом. В юж. стене построенной в 1687 г. каменной ц. Всех святых был устроен склеп, «сделанный в память того, что на сем месте и в таком же склепу молился преподобный Даниил, слушая в оконце Божественную службу» (ИРИ. Ч. 6. С. 446).

    После упразднения Троицкого Данилова мон-ря в нач. 1923 г. рака с мощами Д. была перенесена в краеведческий музей. В 1923-1926 гг. она была выставлена в упраздненном и переданном музею Горицком мон-ре в отделе церковных древностей, в 60-70-х гг. XX в. экспонировалась в дореволюционно-историческом отделе, с нач. 1978 г. хранилась в фондах музея. 20 апр. 1994 г. рака с мощами Д. была передана Никольскому жен. мон-рю, в 1996 г. вернулась в возобновленный Троицкий Данилов мон-рь, где и находится в наст. время на прежнем месте.

    В грамоте архим. Троицкого Данилова мон-ря Тихона патриарху Никону 1652 г. говорится: «А образ его, чудотворцов, написан изстари, и канон, и тропарь, и житие, и стихеры» (ААЭ. Т. 4. С. 493). Однако в Трефологионе, изданном в Москве в 1638 г., служба Д. отсутствует. В 1780 г. новую службу составил настоятель монастыря архим. Иосиф (Быков) (Служба на память прп. отца нашего Даниила игум., Переаславского чудотворца. М., 1782). Акафист святому был написан смотрителем Переславль-Залесского ДУ свящ. А. И. Свирелиным (Служба и акафист прп. отцу нашему Даниилу, Переславскому чудотворцу. М., 1890). Имя Д. включено в Собор Ростово-Ярославских святых, празднование к-рому было установлено 10 марта 1964 г. по инициативе Ярославского и Ростовского архиеп. Никодима (Ротова) .

    Ист.: Пономарёв А . И . Памятники древнерус. церк.-учительной лит-ры. СПб., 1898. Вып. 4. С. 64-67; Смирнов С . И . Житие прп. Даниила, Переславского чудотворца. Повесть об обретении мощей и чудеса его. М., 1908; ПСРЛ. Т. 8. С. 274, 281; Т. 13. С. 46, 48, 50, 51, 53, 66; Т. 21. Ч. 1. С. 40, 56; Ч. 2. С. 607, 615-627 [«Сказание вкратце...» в составе Степенной книги], 645; Крушельницкая Е . В . Автобиография и житие в древнерус. лит-ре. СПб., 1996. С. 210 [завещание-устав прп. Герасима Болдинского], 216-220, 266-268 ; Древнерус. патерики: Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик / Изд. подгот.: Л. А. Ольшевская. М., 1999. С. 216 [Житие блж. Кассиана Босого].

    Лит.: ИРИ. Ч. 6. С. 442-449; Свирелин А . И ., свящ . Ист.-стат. описание переславского Троицкого Данилова мон-ря. М., 1860; он же . О начале и устроении переславского Данилова мон-ря. М., 1863; он же . Житие прп. отца нашего Даниила, Переславского чудотворца. Переславль-Залесский, 1894; Филарет (Гумилевский) . РСв. Апр. С. 23-31; Строев . Списки иерархов. Стб. 667, 696; Барсуков . Источники агиографии. Стб. 146-148; Описание о российских святых. С. 88-89; Леонид (Кавелин) . Св. Русь. С. 180-182; Димитрий (Самбикин) . Месяцеслов. Апрель. С. 34-37; Голубинский . Канонизация святых. С. 130-131, 551-552; Добронравов В . Г . История Троицкого Данилова мон-ря в г. Переславле-Залесском. Серг. П., 1908; Смирнов С . И . Милосердный подвижник Даниил Переяславский: (По поводу 400-летия его мон-ря) // БВ. 1908. № 7/8. С. 569-576; Будовниц И . У . Мон-ри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV-XVI вв.: (По житиям святых). М., 1966. С. 336-341; Белоброва О . А . Житие Даниила Переяславского // СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 257-258; Маркелов . Святые Др. Руси. Т. 2. С. 93; Макарий (Веретенников), архим . Духовные подвиги прп. Даниила Переяславского и его почитание на Руси // Он же . Московский митр. Макарий и его время. М., 1996. С. 143-164; Сукина Л . Б . Троицкий собор Данилова мон-ря в Переславле-Залесском. М., 2002. С. 3-11; она же . Троице-Сергиева лавра и Троицкий Данилов мон-рь в Переславле-Залесском // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Серг. П., 2004. С. 7-19; Крутова М . С . О названии Жития и чудес прп. Даниила Переяславского: (В первоначальной и Александровской редакции) // Иринарховские чт., 7-е. Борисоглебский, 2004. Вып. 4. С. 54-57.

    В. В. Горшкова, Л. Б. Сукина

    Иконография

    Д. принадлежит к числу наиболее почитаемых в Переславле-Залесском святых, но его изображений сохранилось не много. Хотя уже в 40-х гг. XVI в. он был местно прославлен как чудотворец (Смирнов М . И . Переславль-Залесский: Ист. очерк 1934 г. Переславль-Залесский, 1996. С. 130), а в 50-60-х гг. XVI в. составлено его Житие, о существовании икон преподобного этого периода в наст. время ничего не известно. Самые ранние изображения Д. связаны с открытием его мощей и установлением в 1653 г. офиц. местного празднования.

    Ростовой образ Д. помещен в росписи Троицкого собора Данилова монастыря в Переславле-Залесском, выполненной в 1668 г. артелью костромского мастера Гурия Никитина . Д. изображен в нижнем ряду сев.-зап. столпа, на 3 др. гранях которого представлены преподобные Никита Переславский, Иоанн Лествичник, Симеон Столпник. Д. одет в коричнево-вишневую мантию, охристую рясу, подпоясанную желтым поясом с вишневым орнаментом, зеленовато-синий параман, в левой руке - развернутый свиток (Сукина . Троицкий собор Данилова мон-ря. С. 38, 67-68. Табл. 3; она же . Переславль-Залесский. С. 82). Данная иконография, но со свернутым свитком использована на иконе кон. XX - нач. XXI в., выполненной в мастерской ТСЛ, из местного ряда нового иконостаса придельного храма во имя Д. в Даниловом мон-ре.

    Образ Д. находится в картуше заставки на странице с записью рода преподобного в синодике Данилова мон-ря 1672 г. (ПЗИХМЗ). Несмотря на миниатюрные размеры изображения, святой представлен в рост, на зеленом орнаментированном фоне, позем не закрашен. Облачен в коричневую мантию и зеленую рясу, куколь на плечах черного цвета (Сукина . Переславль-Залесский. С. 58).

    В иконописных подлинниках XVIII-XIX вв. под 6 или 7 апр. предлагается 2 варианта изображения святого - без схимы и в схиме (куколе?), его внешний вид уподоблен прп. Никону Радонежскому: «Сед, брада на конец остра, раздвоилась, с Никонову, без схимы, правая рука благословяща, в левой свиток» (ИРЛИ. Перетц. 524. Л. 144, 30-е гг. XIX в.); «Стар, брада с Никонову, на конце остра, риза преподобническая и в схиме, правая рука благословенна, в другой свиток» (РНБ. Погод. 1931. Л. 136, 20-е гг. XIX в.- см. также: Филимонов . Иконописный подлинник. С. 85, 314; Большаков . Подлинник иконописный. С. 87). Эта же традиция изображения сохраняется и в «академическом» справочнике 1910 г.: «Типа русскаго, старец с бородой более, чем средней величины, на конце острой и раздвоенной, волосы просты, одежды монашеския и епитрахиль; в руках модель монастыря, так как он был строителем. В хартии ему можно писать слова из Патерика на этот день…» (Фартусов Бахлычёвым по заказу усольского крестьянина Стефана Деньгина (Кочетков . Словарь иконописцев. С. 77-78). Д. и прп. Сергий изображены в рост, в небольшом повороте к центру, в молении Пресв. Троице в облаках. Возможно, данная иконография должна была подчеркивать общность монашеского подвига особо почитаемых в Переславле-Залесском святых, основавших обители во имя Св. Троицы.

    Вместе с др. известным святым - прп. Иосифом Волоцким Д. изображен на иконе сер. XVIII в., занимающей крайнее место справа от царских врат в местном ряду иконостаса Успенского собора Горицкого мон-ря в Переславле-Залесском. Д., принявший монашеский постриг в Пафнутиевом Боровском мон-ре, когда там еще жил прп. Иосиф, изображен с книгой - монастырским уставом, составленным для переславских Горицкого и Троицкого мон-рей по образцу аналогичных текстов волоцкого святого. Вероятно, появление данной иконографии в главном храме архиерейского дома Переславской и Дмитровской епархии связано с реализацией иконописцами Новоиерусалимского Воскресенского монастыря оригинальной программы иконостаса, в составлении к-рой принимал участие архиеп. Амвросий (Зертис-Каменский) (Малицкий М . В . История Переславской епархии // Тр. Владимирской УАК. Владимир, 1911. Кн. 13. С. 192-196).

    С сер. XVIII в. образ Д. присутствует на иконах с изображением сонма Переславских чудотворцев. 14 авг. 1749 г. вышел указ Переславской духовной консистории (с припиской: «с разрешения Синода») с предписанием на всех службах в храмах Переславля-Залесского поминать местных святых - преподобных Даниила, Никиту Столпника и блгв. кн. Андрея (Свирелин А . И ., свящ . Описание Переславского Никитского мон-ря. М., 1878. С. 71). Во Владимирском соборе Переславля-Залесского находится выполненная в академической манере икона «Переславские чудотворцы» кон. XVIII в. (?), на к-рой Д. изображен в рост, крайним справа. В XIX в. в состав местных святых был введен прп. Корнилий Переславский , и в новых вариантах этого извода Д. изображался 2-м слева, между прп. Никитой Столпником и блгв. кн. Андреем Переяславским (ПЗИХМЗ; икона над ракой Д. в Даниловом мон-ре).

    В композициях XVIII-XX вв. преподобный изображался в рост, в монашеских одеждах, а не в схиме, в зависимости от колористических задач варьировался цвет рясы. В 90-х гг. XX в. появились иконы, на к-рых кроме местных представлены общерус. святые, исторически связанные с Переславлем-Залесским: блгв. кн. Александр Невский, преподобные Димитрий Прилуцкий и Герасим Болдинский. В совр. произведении из мастерской МДА Д. 2-й справа, между прп. Никитой Переславским и блгв. кн. Андреем (Сукина . Переславль-Залесский. С. 43). Среди совр. образов выделяется икона 1997 г. письма инокини Екатерины (Омельченко) (частное собрание) - святой изображен оплечно, со спущенным на плечи куколем, на полях иконы слева - свт. Макарий Московский, справа - блгв. кн. Андрей (Сойкин И . В . Слово о Переславле: Земля рус. святости. М., 2004. С. 97).

    Образ Д. включен в состав Соборов рус. святых, в частности, на иконах поморского письма: кон. XVIII - нач. XIX в. (МИИРК), 1814 г. письма Петра Тимофеева из бывш. собрания ЦАМ СПбДА (ГРМ - Маркелов . Т. 1. С. 453), 1-й пол. XIX в. из с. Чаженьга Каргопольского р-на Архангельской обл. (ГТГ) - святой в куколе на голове, первый в 4-м ряду левой группы преподобных. Ошибочно в архиерейской мантии и белом клобуке, с округлой бородой и надписью на нимбе: «Прп[д] Данiилъ Пере[с]» - Д. представлен 2-м слева в 4-м ряду на иконе аналогичного извода нач. XIX в. из Черновицкой обл. (НКПИКЗ). В группе подвижников XVI в. Д. присутствует в росписи галереи, ведущей в пещерную ц. прп. Иова Почаевского в Почаевской Успенской лавре (живопись кон. 60-х - 70-х гг. XIX в. работы иеродиаконов Паисия и Анатолия, поновлена в 70-х гг. XX в.). В числе др. рус. святых его образ находился также в программе росписи 70-х гг. XIX в. (худож. М. С. Башилов) придела блгв. кн. Александра Невского храма Христа Спасителя (Мостовский . С. 81). На иконе «Все святые, в земле Русской просиявшие» кон. 20-х - нач. 30-х гг. XX в. письма мон. Иулиании (Соколовой) (ризница ТСЛ) и в ее повторениях Д. в куколе помещен среди Переславских чудотворцев (Алдошина Н . Е . Благословенный труд. М., 2001. С. 231-239).

    В наст. время иконописцы, работающие по местным заказам, пишут преимущественно поясные изображения Д. в монашеском одеянии, с куколем на плечах, благословляющей десницей и развернутым свитком в левой руке с текстом: «Братие, будите сирым и вдовам заступницы, скорбящим утешители, нищим сокровище» (иконы из частных собраний).

    Лит.: Масленицын С . И . Переславль-Залесский. Л., 1975. С. 103. Табл. 78; Маркелов . Святые Др. Руси. Т. 1. С. 452-453; Т. 2. С. 93; Мостовский М . С . Храм Христа Спасителя / [Сост. заключ. части Б. Споров]. М., 1996п; Жития переславских святых. Переславль-Залесский, 1998. С. 193, 210; Сукина Л . Б . Переславль-Залесский: Главы по истории и культуре города. М., 2002. С. 43, 58, 82; она же . Троицкий собор Данилова мон-ря в Переславле-Залесском. М., 2002.

    Л. Б. Сукина

    mob_info