Философия воли А.Шопенгауэра и Ф.Ницше. Философия жизни
26. Философия Ницше (понятие о воли к власти, концепция сверхчеловека).
Ф.Ницше - выдающийся немецкий философ, потрясший своими заявлениями современную ему философскую мысль. Суть его взглядов - это гимн сильному человеку. Он считал себя учеником Шопенгауэра и разделял его иррационализм. Мир - вечное становление, вечный поток, в котором все возвращается на круги своя, Человек не должен бояться смерти, потому что мир повторяется во времени с незначительными изменениями. Мир - это жизнь. Основой жизни, по Ницше, является воля к власти или стремление к самоутверждению всего живого. Цель философии заключается в помощи человеку приспособиться к окружающему миру и реализовать себя - самоутвердиться.
Для того, чтобы выжить человек должен быть сильным. Именно этим положением объясняется критика Ницше христианства - идеологии слабых - рабов, а не господ (жизни). Христианство проповедует смирение, сострадание, терпение, кротость, ненасилие. Однако эти моральные принципы не принимаются уже давно в качестве руководства к действию в обществе теми, кто действительно чего-то хочет достичь в жизни - и достигает. Христианская мораль - «сумма условий сохранения бедных, полуудачных и полностью неудачных видов человека», - пишет Ф.Ницше. Христианство умерло (Бог умер!), оно не способно - и никогда не было способно - быть ориентиром для людей. Европейская культура - это культура изнеженных людей, и виновато в этом христианство.
Ф.Ницше призывает к «переоценке ценностей», к замене морали рабов на мораль господ - «сверхлюдей». Философ противопоставляет «простого человека» и «аристократов духа». Простые люди никчемны, слабы, половинчаты, мягкотелы, не способны созидать и властвовать, они рабы от природы и могут лишь подчиняться.
«Сверхчеловек» - это существо высшего биотипа. Он абсолютно свободен, находится вне общепринятых (христианских) моральных норм, вне добра и зла. Его мораль предполагает искусство повелевать, широту воли, правдивость, бесстрашие, ненависть к трусости и малодушию, уверенность в лживости простого народа, жестокость в преодолении тотальной лжи земного бытия. «Сверхчеловек» - это не герой и не великий человек. Это абсолютно новая порода людей, которой еще не было в мире - плод развития всего человечества, не какой-то отдельной нации. «Сверхчеловек» преобразует будущую культуру и мораль человечества, даст народам новые мифы вместо старых. «Слабые» должны погибнуть и освободить место для нового поколения «сверхлюдей».
Ницше выступает против европейского рационализма, противопоставляя ему чувства и инстинкты: разум по своей сути ничтожен, логика абсурдна, т.к. имеет дело с застывшими формами, противоречащими динамике жизни. Истины нет. Познание всегда не более чем субъективное истолкование фактов. Человек «истолковывает» большой мир, создавая свой «маленький» - мир иллюзий.
27. Западная философия 20 века: основные проблемы и направления.
В начале ХХ века происходит переоценка ценностей и смена философами парадигмы, т.е. характера (модели) постановки философских проблем и их решения. Для классической философии - философии Нового времени - характерна безграничная вера в силу человеческого разума, вера в социальный и научный прогресс и установление на основе открытия всеобщих законов развития природы и общества господства человека над природой, создания общества социальной справедливости и изменения самой человеческой природы. Начиная со второй половины Х1Х века этот тип мышления - рационалистическая парадигма - подвергается жесточайшей критике и начинается переход к неклассической философии. Философия конца ХIХ-ХХ века отказывается от:
рационализма как единственного способа философствования, признающего разум основой познания, поведения и деятельности людей;
жесткого деления всех философских школ и направлений по принципу: материализм или идеализм;
от догматизма в философии - непременной ссылки и опоры на авторитеты, от «партийности» в философии
Основные черты философии ХХ века:
Плюрализм в философском мышлении.
В этом период сосуществуют разнообразные направления и концепции:
Предметом изучения становятся все новые и новые объекты действительности, что ведет к возникновению принципиально новых направлений:
философия культуры, философия политики, философия техники, философия науки и т.д.
Терпимость (толерантность) современной философии. Различные школы стараются не вступать в резкое противоборство между собой.
Диалог - главный способ взаимодействия не только внутри одной философской традиции, но и между Западом и Востоком.
Антропоцентризм современной философии - в центре ее идей и размышлений находится человек, его сущность, смысл его жизни и деятельности - свобода. Человек рассматривается не односторонне, а во всей целостности и противоречивости. Особенно остро поднимется вопрос о смысле существования человечества в целом, о кризисе человека и истории.
Теперь мы лучше можем понять, что такое, по Канту, свобода. В «Критике практического разума» он пишет: “Так как чистая форма закона может быть представлена только разумом, стало быть, не есть предмет чувств и, следовательно, не относится к числу явлений, то представление о ней как определяющем основании воли отличается от всех определяющих оснований событий в природе по закону причинности, так как в этом случае определяющие основания сами должны быть явлениями. Но если никакое другое определяющее основание воли не может служить для нее законом, кроме всеобщей законодательной формы, то такую волю надо мыслить совершенно независимой от естественного закона явлений в их взаимоотношении, а именно от закона причинности. Такая независимость называется свободой в самом строгом, т. е. трансцендентальном смысле”. 11 В «Критике чистого разума» сказано: “Свобода в практическом смысле есть независимость воли от принуждения импульсами чувственности”. 12 Как видим, Кант определяет свободу как независимость от закона природной причинности, от «принуждения» со стороны чувственности. Это отрицательное определение свободы. Здесь свобода выступает как негативная свобода, как «свобода от...». Кант это прекрасно понимает и пишет: “Но эта независимость есть свобода в негативном смысле, а собственное законодательство чистого и, как чистого, практического разума есть свобода в положительном смысле”. 13 Таким образом, позитивная свобода, «свобода к...», определяется Кантом как добровольное подчинение нравственному закону. Это положительное определение свободы.
Уместно проанализировать здесь довольно-таки таинственное понятие воли, которое я до сих пор не использовал (оно встречалось только в цитатах). Но почему таинственное? На первый взгляд слово «воля» кажется вполне понятным и привычным. Однако когда начинаешь осмысливать его более тщательно, выясняется, что оно обладает какими-то с трудом уловимыми, ускользающими коннотациями. Понятия воли и свободы соседствуют друг с другом. На русском языке одно из значений слова «воля» представляет собой синоним слова «свобода». Основное значение слова «воля?» по-русски, по-немецки и на других языках - это, приблизительно говоря, способность принимать решения поступать так, а не иначе и, приняв решение, прилагать целенаправленные усилия для его выполнения. Воля сознательна, она связана с разумом, с расчетом, в отличие от желаний, влечений, страстей, которые обусловлены чувственностью, эмоциями и зачастую бессознательны. При этом понятие «воля» чрезвычайно близко к понятию «я». Мне кажется, что в большинстве контекстов можно совсем не пользоваться словом «воля», без ущерба для смысла заменяя всюду выражения «моя воля», «наша воля», «воля человека» просто словами «я», «мы», «человек». Лишь в специальных контекстах понятие воли необходимо, в таких, например, в которых воля исследуется как отдельная способность человека наряду с другими его способностями или когда она оценивается по степени и качеству в выражениях «сильная воля», «железная воля», «безвольный человек» и т. п. Видимо, прав Шопенгауэр, говоря, что “подлинное... зерно, единственно метафизическое и потому неразрушимое в человеке, есть его воля”. 14
Хотя, раз уж речь зашла о Шопенгауэре, следует заметить, что его понимание воли отличается от кантовского и от традиционного. Как известно, он противопоставляет волю и разум, сближая первую с бессознательным стремлением и называя «слепой», а второй трактуя чисто инструментально и считая покорным слугой этой «слепой» воли. Если взять приведенную цитату целиком, то хорошо видна и совершенно не кантовская трактовка вещи в себе, которую дает Шопенгауэр: “Между тем в кантовской этике, особенно в «Критике практического разума», всегда заметна на заднем плане мысль, что внутренняя и вечная сущность человека состоит в разуме. Я должен здесь, где вопрос затрагивается лишь мимоходом, ограничиться простым утверждением противного, именно что разум, как и вообще познавательная способность, представляет собою нечто вторичное, принадлежащее явлению, даже прямо обусловленное организмом; подлинное же зерно, единственно метафизическое и потому неразрушимое в человеке, есть его воля”. 15 Разумеется, что для Канта вечная сущность человека, постольку поскольку он представляет собой вещь в себе, состоит в разуме. Сутью кантовской философии является то, что мир вещей в себе разумен, что всякая вещь в себе есть нечто умопостигаемое. Для Канта «вещь в себе» и «ноумен» - это синонимы. Поэтому утверждение, что разум есть что-то вторичное, принадлежащее только явлению, представляет собой с кантовской точки зрения просто нонсенс.
Можно не пользоваться в философских текстах термином «воля», но можно при желании и пользоваться им. Кант интенсивно использует данный термин в своих сочинениях по этике. При этом наряду со словом Wille (воля) он нередко употребляет слово Willkur (произвол) . Последнее применяется им тогда, когда воля выступает в роли неопределенной возможности совершать поступки. Но Канта больше интересуют воля, каким-то образом уже определенная, и те основания, которые могут определять волю. Так, в самом начале «Критики практического разума» он пишет: “Практические основоположения суть положения, содержащие в себе общее определение воли, которому подчинено много практических правил. Они бывают субъективными, или максимами, если условие рассматривается субъектом как значимое только для его воли; но они будут объективными, или практическими, законами, если они признаются объективными, т. е. имеющими силу для воли каждого разумного существа”. 16 Таким образом, воля всякого человека определяется максимами, которые либо остаются у него чисто субъективными, либо объективизируются, подчиняясь практическим законам. В первом случае воля человека определяется в конечном счете принципом себялюбия и личного счастья и, следовательно, находится целиком во власти закона природной причинности, преследуя материальные цели, которые в изобилии ставятся перед ней способностью желания. Во втором случае она определяется нравственным законом, основным законом чистого практического разума, который действует на нее как категорический императив; в этом случае она освобождена от необходимости преследовать материальные цели, действуя не по закону причинности природы, а по закону причинности свободы. С точки зрения Канта, если воля разумного существа нормальна, то она просто по дефиниции должна определяться нравственным законом, законом чистого практического разума: ведь коль скоро существо разумно, то и действовать оно должно в соответствии с разумом. Если же оно действует в соответствии с принципом личного счастья, если максимы его воли определяются его естественными, природными склонностями, т. е. чувственностью, то волю такого разумного существа Кант называет чувственной, побуждаемой патологически. Другое дело животные: у них воля с необходимостью определяется их чувственностью, такую волю Кант именует «брутальной». Нелюди не таковы. Поэтому поводу в «Критике чистого разума» можно прочесть: “В самом деле воля чувственна, поскольку она подвергается воздействию патологически (мотивами чувственности); она называется животной (arbitrium brutum ), когда необходимо принуждается патологически. Человеческая воля есть, правда, arbitrium sensitivum , но не brutum , а liberum , так как чувственность не делает необходимыми ее действия, а человеку присуще самопроизвольно определять себя независимо от принуждения со стороны чувственных побуждений”. 17
Во второй половине 19 в. появляется «философия жизни». «Философия жизни» - философское течение, получившее основное развитие в конце XIX века. В рамках этого направления взамен таких традиционных понятий философской онтологии, как «бытие», «разум», «материя» в качестве исходного выдвигается «жизнь» как интуитивно постигаемая целостная действительность. В этой философии понятие «бытие» заменяется понятием «жизнь». Жизнь - это движение, развитие. В ней отсутствует стабильность и покой.
Выделяется 3 школы «философии жизни»:
1. Академическая философия жизни.
2. Творческая эволюция.
3. Философия воли.
Артур Шопенгауэр считается создателем философии волии родоначальником современного иррационализма. Его концепцию называют также волюнтаризмом. Сущность жизни и человека А. Шопенгауэр обнаруживает в воле. Ничем неограниченная Мировая воля порождает все события и явления мира и при этом сама не имеет основы. Воля понимается А. Шопенгауэром как бесконечное стремление без цели. Человек - орудие воли, в его желаниях и стремлениях воля находит адекватное воплощение. По мысли А. Шопенгауэра, человек не может вырваться из круга желаний. Единственным способом ослабления желания А. Шопенгауэр считает чистое созерцание без цели.
Представителем философии воли так же является Фридрих Ницше – немецкий философ второй половины 19 в.. Центральным понятием у Ницше является идея жизни. Жизнь существует, потому что есть воля к жизни. Из всех проявлений воли - самой важной является воля к власти. Всё, что помогает воле к власти, должно быть оправдано. Ницше рассматривает волю как произвольную и целенаправленную.
В работе «Антихристианин» Ф. Ницше критикует христианство, как религию, ослабляющую волю к власти. Ницше заявляет: «Бог умер - да здравствует Бог!». Люди всегда мечтали о сильной личности, мечту превратили в Бога. Бог - сверхличность. В 19 в. появился сверхчеловек, мечта о Боге умерла, и появились сверхличности. В человеке он подчеркивал принцип телесности и вообще биологическое организменное начало. Каждый человек по-своему конструирует мир, исходя из своих индивидуальных особенностей.
Ницше разделил человечество на волевых людей и слабых. Задача сверхличности - любым путем добиться власти.
В обществе должно существовать две морали:
Первая мораль существует для сверхличности;
Вторая мораль - для слабого человека.
Сверхличность в обществе себе подобных будет вести себя честно, а в обществе слабых ей дозволенно все, что может подчинять слабого. Образ «сверхчеловека» - это культ «сильной личности», одержимой жаждой власти. По Ницше, все критерии морали носят чисто произвольный характер, а все формы человеческого поведения маскируют «волю к власти». У слабых людей она проявляется как воля к «свободе», у более сильных – как воля к большей власти. Философия Ницше легла в основу идеологии немецкого фашизма. Нельзя не отметить, что главная тенденция в воззрениях данного мыслителя состояла в совершенствовании культа человека, в улучшении самого типа человеческой личности.
Во второй половине 19 в. появляется «философия жизни». «Философия жизни» - философское течение, получившее основное развитие в конце XIX века. В рамках этого направления взамен таких традиционных понятий философской онтологии, как «бытие», «разум», «материя» в качестве исходного выдвигается «жизнь» как интуитивно постигаемая целостная действительность. В этой философии понятие «бытие» заменяется понятием «жизнь». Жизнь - это движение, развитие. В ней отсутствует стабильность и покой.
Выделяется 3 школой «философии жизни»:
1. Академическая философия жизни.
2. Творческая эволюция,
3. Философия воли. Артур Шопенгауэр считается создателем философии воли и
родоначальником современного иррационализма. Его концепцию называют также волюнтаризмом. Сущность жизни и человека А. Шопенгауэр обнаруживает в воле. Ничем неограниченная Мировая воля порождает все события н явления мира и при этом сама не имеет основы. Воля понимается А. Шопенгауэром как бесконечное стремление без цели. Человек - орудие воли, в его желаниях и стремлениях воля находит адекватное воплощение. По мысли А. Шопенгауэра, человек не может вырваться из круга желаний. Единственным способом ослабления желания А. Шопенгауэр считает чистое созерцание без цели.
Современная неклассическая философия отказывается от основного вопроса философии. Нужно изучать такие понятия как: жизнь, смысл.
Философия воли Ницше относится к философии жизни. Он считает: основным проявлением жизни является Воля. Главной является воля к власти. Человек, обладающий ей – сверхчеловек, остальные – слабые личности. Всё, что укрепляет волю к власти – это хорошо.
В работе «Антихристианин» Ф. Ницше критикует христианство, как религию, ослабляющую волю к власти. Ницше заявляет: «Бог умер - да здравствует Бог!». Люди всегда мечтали о сильной личности, мечту превратили в Бога. Бог - сверхличность. В 19 в. появился сверхчеловек, мечта о Боге умерла, и появились сверхличности.
Главная задача сверхличности – подчинить слабых. В обществе должно существовать две морали:
Первая мораль существует для сверхличности;
Вторая мораль для слабого человека.
Сверхличность в обществе себе подобных будет вести себя честно, а в обществе слабых ей дозволенно все, что может подчинять слабого. Образ «сверхчеловека» - это культ «сильной личности», одержимой жаждой власти. Сверхличность в отношении со слабым человеком позволяет себе всё, кроме убийства.
Ницше упрекают в аморализме. По Ницше, все критерии морали носят чисто произвольный характер, а все формы человеческого поведения маскируют «волю к власти». У слабых людей она проявляется как воля к «свободе», у более сильных - как воля к большей власти. Философия Ницше является основой фашистской идеологии.
ВОЛЯ (лат. voluntas) – специфическая способность или сила. В истории европейской философии понятие воли имело два основных значения: 1) способность разума к самоопределению (в т.ч. моральному) и порождению специфической причинности (классическая рационалистическая традиция, исторически более влиятельная и не прерывающаяся от античности до настоящего времени); 2) фундаментальное свойство сущего (предшествующее разуму) и основа всех объяснительных моделей (волюнтаристическая традиция 19–20 вв., представленная преимущественно Шеллингом, Шопенгауэром, Э.Гартманом, Ницше и отчасти Бергсоном). В психологии концепции воли делятся соответственно на гетерогенетические и автогенетические. 1) В классической традиции воля выступает как относительно самостоятельная функция или акциденция разума. «Конфликт разума и воли» здесь почти непредставим, а противоположность «волевого» иррациональному, напротив, разумеется сама собою. В метафоре воли выделяется прежде всего интеллектуально-императивный аспект, смысл твердого разумного намерения, деятельной мысли, стремящейся к осуществлению цели. «Волевая» проблематика начала оформляться в рамках проблемы свободы воли и первоначально не имела отчетливых онтологических коннотаций, замыкаясь на сферах этики, гносеологии и психологии. Понятие воли не сразу получило нормативный терминологический эквивалент (поэтому грекам порой ошибочно отказывали во всяком представлении о воле). У Платона «волевое» впервые становится особым предметом рефлексии и понимается как синтез разумной оценки и стремления (причем последнее выделяется в отдельную способность души: Symp. 201 de; Phaedr. 252 b sq.). Гипертрофирование момента разумного решения (βούλησις – Gorg. 266 a sq.; Prot. 358 be; Phileb. 22 b; Tim. 86 d sq.; этимология термина – Crat. 420 с) ставит знание над стремлением, но «эротический» компонент целеполагания присутствует отныне в любой теории воления. Аристотель разработал «анатомию» волевого акта, рассматривая волю как специфическую причинность, отличную от «чистой» интеллектуальной сферы (созерцательный разум) и от «чистых» аффектов. Фундаментальной способностью души является стремление (ὄρεξις); воля (βούλησις) – единственный вид стремления, который зарождается в разумной части души и является «синтезом» разума и стремления; предмет стремления в акте воления осознается как цель (De an. II 3, 414 b2; III 9, 432 b 1 sq.; 10, 433 a 15; Magn. Моr. I 12, 1187 b 35 sq.; Nic. Eth. III 7, 1113 b 5 sq.). Сфера воли соответствует «практическому» разуму, размышляющему о деятельности и направляющему на нее: чисто интеллектуальный акт отличается от акта целеполагания, в котором момент стремления акцентирован более заметно (De an. Ill 10, 433 а 10 sq.; Nic. Eth. VI 2, 1139 а 27 sq.). Аристотель оформил классическую традицию терминологически, очертив смысловую сферу «волевой» лексики («воля», «выбор», «решение», «произвольное», «цель» и т.д.). Теория Аристотеля и содержательно, и терминологически почти не претерпела изменения в эллинистическую эпоху. Лишь ранние стоики (особенно Хрисипп), говоря о стремлении разума (φορὰ διανοίας – SVF III 377; Sen. Ер. 113, 18), отождествляли разумно-оформленное стремление (εὔλογος ὄρεξις), или волю (βούλησις – Diog. L. VII 116; SVF HI 173), противоположную страсти, с суждением. Неоплатонизм, не предложив принципиальных новшеств в области волевой проблематики, переместил ее в сферу онтологии. Парадигматический трактат Плотина («Энеады», VI 8) «О произволе и желании Единого» (Περὶ τοῦ ἑκούσιου καὶ θελήματος τοῦ Ἡνός) подчеркнуто метафизичен: речь идет о «чистой» волевой проблематике вне ее психологических и антропологических приложений. Воля (βούλησις) – специфическая способность (δύναμις) разума, проявляющаяся до всякого действия (VI 8,5; 9): «Воля – это мышление: ведь волей может называться лишь то, что сообразно с разумом» (VI 8, 36). Поскольку воля есть также «тяготение» ума к себе и к Единому (νεύσις πρὸς ἑαυτόν, ἀγάπη или ἔρως – VI 8,15 – 16 cf. 7,35; 8,13), она имеет два основных измерения – энергийно-онтологическое и «эротическое».
Уже с 3 в. до н.э. классическая традиция обрела внутреннюю цельность и в рамках самой античности не получила реальных волюнтаристических альтернатив (эпикурейская версия атомизма предложила лишь иное основание для конечного самоопределения разума: программный, но поверхностный индетерминизм). Однако в рамках единой традиции ясно заметен процесс «эмансипации воли», в результате которого воля как способность к действию получает известную самостоятельность по отношению к разуму и к аффекту. Так было положено начало пути к будущей «метафизике воли», к акцентированию момента влечения (особенно в патристике). Но в рамках классической традиции «эмансипация» воли имеет ограниченные пределы: в крайнем случае воля ставится рядом с разумом, но никогда явно не противопоставляется ему и тем более не притязает на господство над ним. Смысл процесса – перенесение акцента на динамический момент воления; принципиальное значение интеллектуального момента этим не умаляется (особенно в моральной сфере), хотя он может отходить на задний план. Со временем «эмансипация» нашла свое терминологическое выражение, что было заслугой латинского, «западного» менталитета: по своей семантической насыщенности латинский термин voluntas оказался исключительно пригоден (или специально приспособлен) для передачи той совокупности значений, которая была «разбросана» по нескольким греческим терминам – ὄρεξις, ὁρμή, βούλησις, θέλημα, προαίρεσις, ἑκούσιον и т.д. Не являясь их «арифметической» суммой, voluntas заметнее акцентирует динамический момент воли и аккумулирует максимальное количество «волевых» смыслов. Уже Лукреций пользуется этим «волюнтаристическим» термином (voluntas libera, voluntas animi etc.), а Цицерон передает им греческое βούλησις, определяя волю как «разумное желание» (Tusc. IV 6). Наряду с voluntas имел хождение термин liberum arbitrium (в европейской традиции –технический термин для обозначения свободы произвола), акцентирующий момент выбора и близкий к греческим προαίρεσις и αὐτεξούσιον. Кроме того, с довольно ранних времен в латиноязычной традиции заметно стремление «разводить» и даже довольно четко разграничивать разум и волю (напр., Cic. Tusc. IV 38, 82; De nat. deor. III 70; Sen. De ira II 1–4: Ер. 37,5; 70,21; 71, 35–36; Juvenal. Sat. VI 223 etc.).
Христианство утвердило примат надрациональной веры и любви, ограничив сферу компетенции разума еще и в пользу возвышенного аффекта. Это ускорило эмансипирование воли в отдельную способность, повышение статуса динамически-«эротического» момента, и в соединении с онтотеологической перспективой неоплатонизма привело к возникновению своеобразной «метафизики воли», особенно ярко проявившей себя на латинском Западе начиная с 4 в. В тринитарном учении Мария Викторина воля понимается не только психологически или функционально, но прежде всего субстанциально: в Боге воля совпадает с бытием и является чистой потенцией, способностью к самореализации Абсолюта (Adv. Ar. I 52, 1080 В; Ad. Eph. 1,1, 1236 С etc.); Сын есть воля Отца (Ad. Eph. 1, 12, 1246 AB). За Викторином шел в своем тринитарном учении Августин , выделяя динамически-психологический момент воления на общем «онтотеологическом» фоне. Любой аффект свидетельствует о некоем волевом стремлении: «Ведь воля, конечно, присуща всем [движениям души]; мало того, все они суть не что иное, как воля» (Civ. D. XIV 6), т.е. «стремление ничем не принуждаемой души чего-то не лишиться или что-то приобрести» (De duab. an. 10,14). «Тринитарная» структура разума подразумевает субстанциальное единство ума, памяти и воли, ум сам на себя обращает направленность воли (intentionem voluntatis – De Trin. X 9,12): воля есть такая же непосредственная очевидность, как бытие и знание о нем (De lib. arb. I 12,25; Conf. VII 3,5). Благодаря этой «интенции» ум постоянно обращен на себя, т.е. всегда себя знает, всегда желает, всегда любит и помнит (De Trin. X 12,19): «Память, рассудок и воля... суть, следовательно, не три субстанции, но одна субстанция» (ib. X 11,18).
Восточные авторы от гностиков (Iren. Adv. haer. I 6,1) до Иоанна Дамаскина (Exp. fid. 36) придерживались традиционной (в основе своей – аристотелевской; ср. Nemes. 33; 39) схематики; термины βούλησις/βούλημα и θέλησις/θέλημα использовались относительно равноправно, но с некоторым предпочтением последнего (особенно в чисто богословской области; характерный пример – монофелитство 7 в.).
Средневековая проблематика воли не выходила за рамки августинианства, аристотелизма и их возможных комбинаций. Примером умеренного августинианства может служить позиция Ансельма Кентерберийского (De lib. arb. 7). Аристотелевские мотивы преобладают у Альберта Великого и Фомы Аквинского . Для Альберта воля – «причина самой себя» (S. th. II 21,3; 99,1), способность самоопределения разума (I 7,2); воля и разум – разные, но тесно связанные способности души (II 91,1–2). Фома сочетает тезис Аристотеля с августиновскими реминисценциями: воление есть по преимуществу акт интеллектуального самоопределения (S. th. I q. 83,4); ум прежде и выше воли (I q. 82,3): «Разум мыслит волю, а воля желает, чтобы разум мыслил» (I q. 16,4 ad 1). У Оккама воля и разум – два взаимосвязанных способа активности души (In sent. II q. 24 cf. I d. 1 q. 2). Самый «радикальный» вариант августинианства предполагает не онтологический, а обычный динамический примат воли над разумом. Для Генриха Гентского воля отличается от разума как активная потенция от пассивной (Quodl. XII q. 26); объект воли (благо) имеет логический приоритет перед объектом разума (истина) (I q. 14 cf. XIII q. 2). Для Дунса Скота структура ментального акта задается волей как первичной интенцией: «Воля, повелевающая умом, является более высокой причиной с точки зрения ее действия» (In I sent. IV 49,4).
Доминирующее положение классической традиции сохраняется в Новое время. У Декарта понятие воли несколько шире понятия разума, но по сути своей воление – модус мышления («Первоначала философии», I 34–35; 65). Для Спинозы воля и разум – одно и то же, ибо разум познает причинную связь вещей и идей («Этика», ч. II, 49 короля.): человек определяется к действию познанием (там же, IV 23). С точки зрения Лейбница, основание всякой воли коренится в разуме («Рассуждение о метафизике», 2), т.е. воление определяется разумом, хотя (в моральной плоскости) и не детерминируется им полностью («Новые опыты...», кн. II, гл. XXI 5 cл.; «Теодицея», 310 cл.). У Канта воля есть способность желания, определяющее основание которой находится в разуме («Метафизика нравов», Введение, 1. – Соч. в 6 т., т. 4 (2). М., 1965, с. 119), или способность определять самое себя к действию сообразно представлению о законах («Основы метафизики нравственности», раздел II. – Там же, т. 4 (1), с. 268), или «вид причинности живых существ, поскольку они разумны» (там же, раздел III, с. 289). Цель действия есть объективное основание для самоопределения воли; цель – предмет произвола разумного существа, посредством представления о котором произвол определяется к соответствующему действию («Метафизика нравов», ч. II, Введение, 1. – Там же, т. 4 (2), с. 314). По Гегелю, «различие между мышлением и волей – лишь различие между теоретическим и. практическим отношением, но они не представляют собой двух способностей – воля есть особый способ мышления: мышление, как перемещающее себя в наличное бытие, как влечение сообщить себе наличное бытие» («Философия права». М., 1990, с. 68–69; «Энциклопедия философских наук», § 468, 476). У Фихте воля выступает как равноправная способность наряду с разумом «внутри» субъекта, причем акт воли (как у Дунса Скота) обладает логическим первенством в процессе самоопределения разумного «Я» («Наукоучение 1794», § 1). К классической традиции следует отнести и феноменологию, где аналогом воли выступает «интенция сознания». Новейшим образцом классической схематики может служить «эдейтико-феноменологическая» концепция П.Рикера , понимающего волю как «фундаментальную способность» – интеллектуальную интенцию, содержащую «проект» действия, т.е. стремление к цели, не совпадающее с «чистым» мышлением; но «сила (force)» воли – «это аспект cogito»: «Желать значит мыслить» (Philosophie de la volonté, t. 1. Le volontaire et l’involontaire. P., 1950).
2) Основой «волюнтаристической» традиции являются онтологическое понимание воли и тезис: не воля есть акциденция разума, а разум – акциденция воли. «Волюнтаристический» потенциал классической традиции был в полной мере реализован Августином, Дунсом Скотом и Фихте, которые вплотную подходили к границе, отделяющей эту традицию от ее противоположности. Элементы собственно волюнтаристической традиции можно найти у Я.Бёме (благая или злая воля – онтологическая характеристика сущего: «Аврора», II 2 cл.) и Мен де Бирана , но как цельная позиция она не встречается раньше Шеллинга и особенно Шопенгауэра. Переход к ней был достаточно постепенным: у Шеллинга рудиментарная классическая схематика присутствует внутри волюнтаристической. С одной стороны, воля впервые выступает в рамках креационистской модели как иррациональная подоснова сущего, из которой выделяется «сознательная» воля («Философские исследования о сущности человеческой свободы...»), но разум остается «волей в воле», т.е. интеллектуальное измерение воли как самоопределения разума еще не утратило своего прежнего парадигматического значения («Система трансцендентального идеализма»). У Шопенгауэра воля получает онтокосмический статус и выступает как лишенная субъективного начала иррациональная сила, не требующая достаточного основания, но сама являющаяся всеобщим основанием как «воля к жизни», т.е. как универсальное метафизическое начало и вместе с тем объяснительная модель («Мир как. воля и представление», кн. II, § 17 cл.; Дополнения, гл. 28). Комбинация идей Шеллинга и Шопенгауэра присутствует в «Философии бессознательного» Э.Гартмана , а у Ницше шопенгауэровская «воля к жизни» преобразуется в столь же онтологичную «волю к власти ». На этом взлет волюнтаристической традиции резко обрывается: она имеет лишь косвенное продолжение в иррационалистической концепции «жизненного порыва» А.Бергсона.
Для целого ряда важнейших философских течений 20 в. «чистая» волевая проблематика не представляет самостоятельного интереса, напр. для аналитической философии (где воля понимается как специфический предмет психологии – Витгенштейн Л. Логико-философский трактат, 6.432), экзистенциализма, структурализма, постмодернизма.
Литература:
1. Kahl W. Die Lehre vom Primat des Willens bei Augustinus, Duns Scotus und Descartes. Strassburg, 1886;
2. Alexander A. Theory of the Will in the history of philosophy. N.Y., 1898;
3. Lohmeyer Ε. Die Lehre vom Willen bei Anselm von Canterbury. Lpz., 1914;
4. Tegeri K.E. Moderne Willenstheorie, bd. 1–2. Uppsala, 1924–28;
5. Benz E. Marius Victorinus und die Entwicklung der abendländischen Willensmetaphysik. Stutt., 1932;
6. Barteri-Morelli E. La volonta nella filosofia di A.Schopenhauer. Rieti, 1951;
7. McWannel J.A. Hegel’s doctrine of the Will. N.Y., 1948;
8. Bourke V.J. Will in Western Thought. N.Y., 1964;
9. Volke A.-J. L’idée de volonte dans le stoïcisme. P., 1973;
10. Kenny A. Aristotle’s theory of the Will. New Haven, 1979;
11. Dihle A. The theory of the Will in Classical Antiquity. Berkeley – Los Angeles – L., 1982.
