На смену "невотону" идет прибор "критон": быстрее вам вернет здоровье - новейший чудо-доктор он! Аппликатор "кардиомаг".
Сократ. Что это ты пришел в такое время, Критон? Или уже не так рано?
Критон. Очень рано.
Сократ. Который же час?
Критон. Едва светает.
Сократ. Удивляюсь, как это тюремный сторож согласился впустить тебя.
Критон. Он ко мне уже привык, Сократ, потому что я часто сюда хожу; к тому же я отчасти и ублаготворил его,
Сократ. А ты сейчас только пришел или давно?
Критон. Довольно давно.
Сократ. Почему же ты не разбудил меня сразу, а сидишь возле меня и молчишь?
Критон. Клянусь Зевсом, Сократ, я бы и сам не желал - в такой беде да еще и не спать. Я давно удивляюсь тебе, глядя, как ты сладко спишь, и нарочно тебя не будил, чтобы ты провел время как можно приятнее. Я и прежде, в течение всей твоей жизни, нередко дивился, какой счастливый у тебя характер, а тем более дивлюсь теперь, при этом несчастье, как легко и кротко ты его переносишь.
Сократ. Но ведь было бы нелепо, Критон, в мои годы роптать на то, что приходится умереть.
Критон. И другим, Сократ, случается попадать на старости лет в такую беду, однако же их старость нисколько не мешает им роптать на свою судьбу.
Сократ. Это правда. Но зачем же ты так рано пришел?
Критон. Я пришел с печальным известием, Сократ, печальным и тягостным - не для тебя, как мне представляется, а для меня и для всех твоих близких; до того оно тягостное и мрачное, что для меня, кажется, не может быть ничего мрачнее.
Сократ. Какое же? Уж не пришел ли с Делоса корабль, с приходом которого я должен умереть?
Критон. Он еще не пришел, но думается мне, что придет сегодня, судя по словам тех, кто прибыл с Суния и оставил его там. Из этого ясно, что он придет сегодня, а завтра тебе необходимо будет, Сократ, окончить жизнь.
Сократ. В добрый час, Критон! Если так угодно богам, пусть так и будет. Только я не думаю, чтобы он пришел сегодня.
Критон. Из чего ты это заключаешь?
Сократ. Я тебе скажу. Ведь я должен умереть на другой день после того, как придет корабль?
Критон. Так постановили ведающие этим делом.
Сократ. Вот я и думаю, что он придет не сегодня, а завтра. Заключаю же я это по тому сну, который видел этой ночью; пожалуй, было кстати, что ты не разбудил меня.
Критон. Какой же это был сон?
Сократ. Мне виделось, что подошла ко мне какая-то прекрасная, величественная женщина в белых одеждах, позвала меня и сказала: «Сократ! В третий ты день, без сомнения, Фтии достигнешь холмистой».
Критон. Странный сон, Сократ!
Сократ. А ведь смысл его как будто ясен, Критон.
Критон. Даже слишком, конечно. Но, дорогой Сократ, хоть теперь послушайся меня и не отказывайся от своего спасения. Если ты умрешь, меня постигнет не одна та беда, что я лишусь друга, какого мне никогда и нигде больше не найти; нет, вдобавок многим из тех, кто недостаточно знает нас с тобой, покажется, что я не позаботился спасти тебя, хотя и мог сделать это, стоило мне только не поскупиться. А что может быть позорнее такой славы, когда о нас думают, будто мы ценим деньги больше, чем друзей? Большинство не поверит, что ты сам не захотел уйти отсюда, несмотря на наши настояния.
Сократ. Но для чего нам так заботиться о мнении большинства, дорогой Критон? Порядочные люди - а с ними и стоит считаться - будут думать, что все это свершилось так, как оно свершилось на самом деле.
Критон. Но ты уже убедился, Сократ, что приходится считаться и с мнением большинства. Твое дело показало теперь, что большинство способно творить не только мелкое, но, пожалуй, и самое великое зло, если кто оклеветан перед толпой.
Сократ. О, если бы, Критон, большинство способно было творить величайшее зло, с тем чтобы быть способным и на величайшее добро! Это было бы прекрасно! А то ведь люди не способны ни на то, ни на другое: они не могут сделать человека ни разумным, ни неразумным, а делают что попало.
Критон. Так-то оно так, Сократ, но ты мне вот что скажи; уж не боишься ли ты, как бы доносчики, если ты уйдешь отсюда, не втянули нас - меня и остальных близких - в беду за то, что мы тебя отсюда похитили, и нам не пришлось потерять много денег, а то и все наше состояние и вдобавок подвергнуться еще чему-нибудь? Если ты боишься чего-нибудь такого, то оставь это; ведь справедливость требует, чтобы мы, ради твоего спасения, пошли на такую опасность, а если понадобится, то и на еще большую. Нет, послушайся меня и сделай по-моему.
Сократ. И об этом я беспокоюсь, Критон, и о многом другом.
Критон. Этого уж ты не бойся. Да и не так много требуют денег те, кто берется спасти тебя и вывести отсюда. Что же касается наших доносчиков, то разве ты не видишь, какой это дешевый народ: для них вовсе не понадобится много денег. В твоем распоряжении мое имущество, и я думаю, его будет достаточно. Если наконец, заботясь обо мне, ты думаешь, что не надо тратить моего достояния, то здесь есть чужеземцы, которые готовы за тебя заплатить; один из них - Симмий Фиванец - уже принес необходимые для этого деньги. То же самое готов сделать Кебет и еще очень многие. Повторяю, не бойся ты этого и не отказывайся от своего спасения; и пусть тебя не мучает то, о чем ты говорил на суде, - что, уйдя отсюда, ты не знал бы, на что себя употребить: ведь и в других местах всюду, куда бы ты не пришел, тебя будут любить.
Если бы ты пожелал отправиться в Фессалию, то у меня там есть друзья, они будут тебя высоко пенить и оберегать, так что во всей Фессалии никто не доставит тебе огорчения.
К тому же, Сократ, ты затеял, по-моему, несправедливое дело - предать самого себя, когда можно спастись. Ты добиваешься для себя того же самого, чего могли бы добиваться - да и добились уже - твои враги, стремясь погубить тебя. Кроме того, ты предаешь, по-моему, и своих собственных сыновей, покидая их, между тем как мог бы их возрастить и воспитать. Это и твоя вина, если они будут жить как придется; а им, конечно, предстоит испытать все, что выпадает обыкновенно сиротам на их сиротскую долю. Или не нужно и заводить детей, или уж надо вместе с ними переносить все невзгоды, кормить и воспитывать их, а ты, по-моему, выбираешь самое легкое. Надо выбрать то, что выбрал бы хороший и мужественный человек, особенно если он уверял, что всю жизнь заботился о доблести. Что касается меня, так мне стыдно и за тебя, и за нас, твоих близких, если станут думать, что все это произошло с тобой по какому-то малодушию с нашей стороны: и то, что дело попало в суд, хотя могло бы туда и не попасть, и то, как шло разбирательство, и, наконец, это последнее, похожее на нелепую развязку; ведь можно подумать, что мы всё упустили по нашей трусости и малодушию, и мы тебя не спасли, и сам ты себя не спас, хотя это было осуществимо и возможно, если б мы на что-нибудь годились. Вот ты и смотри, Сократ, как бы, кроме беды, не было бы и позора для нас с тобой. Все-таки подумай, - впрочем, думать уже некогда, а нужно решить, решение же может быть только одно, потому что в следующую ночь это должно совершиться, а если еще станем ждать, то уже ничего нельзя будет сделать. Право, Сократ, послушайся меня и ни в коем случае не поступай иначе.
Сократ. Милый Критон, твое усердие стоило бы очень дорого, если бы оно было еще и верно направлено, а иначе чем оно больше, тем тягостнее. Нам надо обсудить, следует ли это делать или нет. Таков уж я всегда, а не только теперь: я не способен повиноваться ничему из всего, что во мне есть, кроме того разумного убеждения, которое после тщательного рассмотрения представляется мне наилучшим. А те убеждения, которые я высказывал прежде, не могу отбросить и теперь, после того как меня постигла эта участь; напротив, они представляются мне все такими же, и я почитаю и ценю то же самое, что и прежде. Если сейчас мы не найдем доводов лучше, чем эти, то, будь уверен, я с тобой ни за что не соглашусь, даже если бы власть большинства стращала нас, словно детей, еще большим количеством пугал, чем теперь, когда она нам преподносит оковы, казни и лишение имущества. Как же в таком случае разобрать нам это наиболее подходящим образом? Не вернуться ли сначала к тому, что ты говорил насчет мнений, и не посмотреть ли, верно ли мы говаривали неоднократно, что на одни мнения следует обращать внимание, а на другие - нет. Или это верно говорилось лишь в то время, когда мне еще не нужно было умереть, а теперь вдруг стало ясно, что так мы только говорили, а на деле это сущие пустяки? Я очень хочу, Критон, разобрать вместе с тобой, покажется ли мне это суждение хоть сколько-нибудь иным при моем нынешнем положении или все таким же, и отступимся ли мы от него или последуем ему? Как-никак, а люди, которые, по-моему, знали, что говорили, неоднократно утверждали то самое, что я сейчас сказал: из мнений, какие бывают у людей, одни следует высоко ценить, а другие нет. Ради богов, Критон, разве это, по-твоему, не верное утверждение? Ведь тебе, судя по-человечески, не предстоит завтра умереть, и у тебя нет в настоящее время такого несчастья, которое могло бы сбивать тебя с толку; так посмотри же, разве неправильно, по-твоему, говорят люди, что не все человеческие мнения следует ценить, но одни надо уважать, а другие нет. Что ты скажешь? Разве это не верно?
Уже заключенного по приговору суда в тюрьму и ожидающего смерти . Сократу пришлось ждать своей казни 30 дней, так как накануне его суда было отправлено на остров Делос ежегодное священное посольство («феория») в честь Тесея , некогда спасшегося на Крите от чудовища-минотавра и принесшего богу Аполлону обет. В дни пребывания феории на Делосе смертные приговоры в Афинах не исполнялись.
Действующие лица этого платоновского диалога : Сократ и Критон – близкий друг, земляк и сверстник Сократа. Критону тоже около 70 лет, родом он из одного с Сократом афинского дема. Этот богатый и знатный человек, несмотря на некоторую наивность и простоту характера, житейски практичен. Доселе он не раз помогал Сократу в тяжелых обстоятельствах. Именно он вместе с сыном Критобулом, а также самим и Аполлодором готов был уплатить за Сократа большой штраф в 30 мин. Однако, когда выяснилось, что казнь Сократа неизбежна, Критон задумывает спасти своего друга и устроить ему побег. С этой целью он приходит к Сократу в тюрьму на рассвете, за три дня до казни.
Великий греческий философ Платон
Если в «Апологии» Сократ выступал перед судом с глубоким сознанием своего достоинства и даже несколько высокомерно, то написанный тем же Платоном диалог «Критон» рисует нам Сократа, который, следуя духу своей философии , полностью смирился с отечественными законами и стремится во что бы то ни стало им повиноваться, даже если их применяют неправильно.
Вступление к «Критону»
Во вступлении к этому диалогу описывает, как старый друг и ученик Сократа Критон пробрался в тюрьму к Сократу. Критон долго ждал пробуждения мудреца, чтобы не нарушать его покоя, и сообщил печальную весть об ожидаемом в этот день прибытии корабля с Делоса, после чего должна последовать казнь Сократа (во время делосского праздника Аполлона смертная казнь в Афинском государстве была запрещена). Это известие Критона вызывает у Сократа только спокойную усмешку.
Попытки Критона уговорить Сократа бежать из тюрьмы
По передаваемым Платоном словам Критона, он и его друзья потеряют в лице Сократа самого близкого друга. Люди будут обвинять состоятельного Критона в нежелании спасти Сократа.
Сократ, возражая Критону, указывает на неспособность большинства совершать какое-нибудь большое зло или большое добро, в силу чего Критону нечего бояться мнения людей.
Критон говорит, что он и его друзья не боятся возможных преследований властей за увоз Сократа. Кроме того, Критон обещает Сократу полную безопасность и даже благополучие за пределами Афин. По мнению Критона, Сократ, не желая уходить из тюрьмы, совершает ту же несправедливость, что и его враги. Он пренебрегает семьей и делает своих детей сиротами, а еще проповедует какую-то добродетель. Критона и его друзей все будут обвинять в трусости.
Ответ Сократа на эти аргументы Критона основан, по его мнению, только на «[разумном] убеждении» (logos) и на бесстрашии перед всесильным большинством, несмотря ни на какие пугала и угрозы.
Учитель Платона, Сократ
Сократ утверждает, что нужно следовать мнению не всех, но только некоторых, а именно разумных людей, т. е. справедливых, вернее же, мнению того одного, кто знает, что такое справедливость, иначе говоря, надо следовать истине. А жить нужно не вообще, но хорошо, т. е. справедливо. Соображения же Критона основываются не на требованиях справедливости, но на обычаях все того же беспринципного большинства.
Нарушение справедливости, всегда находившее осуждение у Сократа и Критона, ни в коем случае не может иметь места здесь, равно как не может иметь места и ответ несправедливостью на несправедливость или злом на зло, согласно обычаям беспринципного большинства. Сократ вопреки обычаям большинства, предпочитает не отвечать злом за зло, а претерпеть это зло.
Речь олицетворенных законов в защиту Сократа против Критона
Платон описывает далее, как Сократ говорит с Критоном как бы от лица отечественных Законов. По этим законам совершаются браки, существуют семьи, ведётся образование и воспитание граждан, так что законы для гражданина важнее даже его родителей. Можно ли в таком случае нарушать их, т. е. нарушать требования государства и отечества?
Законы предоставляют гражданам право не повиноваться им, предлагая тем, кто с ними не согласен, покинуть отечество. Те же, кто предпочел остаться на родине, тем самым уже обязали себя либо подчиняться ее законам, как своим родителям и воспитателям, либо попытаться исправить эти законы в случае их несовершенства.
Сократ, говорят Законы, больше чем кто-нибудь другой, всей своей жизнью доказал преданность им, во всех смыслах предпочитая родину чужим странам. Кроме того, и на суде он имел бы право требовать изгнания вместо смерти, чего, однако, не стал делать. Как же теперь он вдруг пойдет против законов?
Смерть Сократа. Художник Ж. Л. Давид, 1787
Нарушение законов, кроме того, поведет к репрессиям по отношению к родственникам Сократа, к тому, что он будет заклеймен как нарушитель законов, к недостойному его детей воспитанию на чужбине, к невозможности достойным образом жить и проповедовать свою философию в других странах, к гневу на Сократа подземных законов – братьев законов земных.
Заключение к диалогу «Критон»
Аргументы олицетворенных законов действуют на Сократа, по его мнению, как звуки флейт оргиастических корибантов, и представляются ему несокрушимыми. Поэтому доводы и уговоры Критона бесполезны: Сократ отказывается от бегства.
Сократ. В таком случае я думаю, что он придет не сегодня, а завтра. Заключаю же я это из некоторого сна, который видел этой ночью незадолго перед тем, как проснуться, и, пожалуй, было кстати, что ты не разбудил меня.
Критон. А какой же это был сон?
Сократ. Мне казалось, что подошла ко мне какая-то прекрасная и величественная женщина в белых одеждах, позвала меня b и сказала: « Сократ!
Критон. Какой странный сон, Сократ!
Сократ. А ведь смысл его как будто ясен, Критон.
Критон. Только его одного.
Сократ. Значит, ему нужно бояться порицаний и радоваться похвалам одного того, а не всех?
Критон. Очевидно.
Сократ. Стало быть, он должен вести себя, упражнять свое тело, ну и, разумеется, есть и пить так, как это кажется нужным одному - тому, кто к этому делу приставлен и понимает в нем, а не так, как это кажется нужным всем остальным.
Критон. Это верно.
Сократ. Хорошо. А если он этого одного не послушается и не будет ценить c его мнения, а будет ценить слова большинства или тех, которые в этом ничего не понимают, то не потерпит ли он какого-нибудь зла?
Критон. Конечно, потерпит.
Сократ. Какое же это зло? Чего оно касается? Из того, что принадлежит ослушнику, чего именно?
Критон. Очевидно, тела, ведь его оно и разрушает.
Сократ. Ты хорошо говоришь. Уж не так ли и в остальном, Критон, чтобы не перечислять всех случаев? Ну вот, конечно, и относительно справедливого и несправедливого, безобразного и прекрасного, доброго и злого - того самого, о чем мы теперь совещаемся, нужно ли нам относительно всего d этого бояться и следовать мнению большинства или же мнению одного, если только есть такой, кто это понимает, и кого до́ лжно стыдиться и бояться больше, чем всех остальных, вместе взятых? Ведь если мы не последуем за ним, то мы испортим и уничтожим то самое, что от справедливости становится лучшим, а от несправедливости погибает, как мы и раньше это утверждали. Или это не так?
Критон. Думаю, что так, Сократ.
b Критон. Ты прав, Сократ, так могут сказать.
Сократ. Но, мой милейший, не знаю как тебе, а мне относительно этого рассуждения сдается, что подобное ему было у нас и раньше. Подумай-ка ты опять вот о чем: стои́ м ли мы еще или не стои́ м за то, что всего больше нужно ценить не жизнь как таковую, а жизнь достойную?
Критон. Конечно, стоим.
Сократ. А что хорошее, прекрасное, справедливое, что все это одно и то же - стоим ли мы за это или не стоим?
Критон. Стоим.
Критон. Очевидно, нет.
Сократ. А теперь вот что, Критон: делать зло - до́ лжно или нет?
Критон. Разумеется, не должно, Сократ.
Сократ. Ну а воздавать злом за зло, как этого требует большинство, справедливо или несправедливо?
Критон. Никоим образом не справедливо.
Сократ. Потому, кажется, что делать людям зло или нарушать справедливость - одно и то же.
Критон. Верно говоришь.
Сократ. Стало быть, не до́ лжно ни воздавать за несправедливость несправедливостью, ни делать людям зло, даже если бы пришлось и пострадать от них как-нибудь. Только ты смотри, Критон, как бы не оказалось, что, соглашаясь с этим, ты соглашаешься вопреки общепринятому мнению, потому что я знаю, что так думают и будут d думать немногие. Впрочем, когда одни думают так, а другие не так, тогда уже не бывает общего совета, а непременно каждый презирает другого за его образ мыслей. То же вот и ты, рассмотри-ка это как можно лучше, согласен ли ты со мной, кажется ли это тебе так же, как и мне, и можем ли мы начать совещание с того, что ни нарушать справедливость, ни воздавать за несправедливость несправедливостью, ни воздавать злом за претерпеваемое зло ни в каком случае не правильно? Или ты отступаешься и не согласен с этим началом? Мне же e и прежде так казалось, и теперь еще кажется, а если, по-твоему, это иначе как-нибудь, то говори и научай. Но если ты останешься при прежних мыслях, тогда слушай дальше.
Критон. И остаюсь при прежних мыслях, и думаю то же, что и ты. Говори же.
Сократ. Ну уж после этого, разумеется, я скажу или, вернее, спрошу: ежели ты признал что-либо справедливым, нужно ли это исполнять или не нужно?
Критон. Нужно.
11. Сократ. Вот ты и смотри теперь: уходя отсюда без согласия города, 50 не причиняем ли мы этим зло кому-нибудь, и если причиняем, то не тем ли, кому всего менее можно его причинять? И исполняем ли мы то, что признали справедливым, или нет?
Критон. Я не могу отвечать на твой вопрос, Сократ: я этого не понимаю.
Сократ. Ну так посмотри вот на что: если бы, в то время как мы собирались бы удрать отсюда - или как бы это там ни называлось, - если бы в это самое время пришли сюда Законы и Государство и, заступив нам дорогу, спросили: « Скажи-ка нам, Сократ, что это ты задумал делать? Не задумал ли ты этим самым делом, к которому приступаешь, погубить и нас, Законы, b и все Государство, насколько это от тебя зависит? Или тебе кажется, что еще может стоять целым и невредимым то государство, в котором судебные приговоры не имеют никакой силы, но по воле частных лиц становятся недействительными и уничтожаются?» Что скажем мы на это или на что-нибудь подобное, Критон? Ведь не одни только риторы могут сказать многое в защиту того закона, который мы отменяем и который требует, чтобы судебные решения сохраняли силу. Или, может быть, мы возразим, что ведь это же город поступил с нами несправедливо и решил дело неправильно? c Это мы, что ли, им скажем?
Критон. Разумеется это самое, Сократ!
12. Сократ. « Как же это так, - могут сказать Законы, - разве у нас с тобою, Сократ, был еще какой-нибудь договор кроме того, чтобы твердо стоять за судебные решения, которые вынесет город?» И если бы мы стали этому удивляться, то, вероятно, они сказали бы: « Ты нашим словам не удивляйся, Сократ, но отвечай; кстати, это твое обыкновение - пользоваться вопросами и ответами. Отвечай же нам: d за какую нашу вину собираешься ты погубить нас и город? Не мы ли, во-первых, родили тебя, и не с нашего ли благословения отец твой получил себе в жены мать твою и произвел тебя на свет? Ну вот и скажи: порицаешь ли ты что-нибудь в тех из нас, которые относятся к браку?» « Нет, не порицаю» , - сказал бы я на это. « Но, может быть, ты порицаешь те, которые относятся к воспитанию родившегося и к его образованию, каковое ты и сам получил? Разве не хорошо распорядились те из нас, которые этим заправляют, требуя от твоего отца, чтобы он дал тебе мусическое и гимнастическое воспитание?» « Хорошо» , - e сказал бы я на это. « Так. Ну а после того, что ты родился, воспитан и образован, можешь ли ты отрицать, во-первых, что ты наше порождение и наш раб - и ты и твои предки? Если же это так, то думаешь ли ты, что по праву можешь с нами равняться? И что бы мы ни намерены были с тобою делать, находишь ли ты справедливым и с нами делать то же самое? Или, может быть, ты думаешь так, что если бы у тебя был отец или господин, то по отношению к ним ты не был бы равноправным, так что если бы ты от них терпел что-нибудь, то не мог бы ни воздавать им тем же самым, ни отвечать бранью на брань, ни побоями 51 на побои и многое тому подобное, ну а уж с Отечеством и Законами все это тебе позволено, так что если мы, находя это справедливым, вознамеримся тебя уничтожить, то и ты, насколько это от тебя зависит, вознамеришься уничтожить нас, Отечество и Законы, и при этом будешь говорить, что поступаешь справедливо, - ты, который поистине заботишься о добродетели? Или уж ты в своей мудрости не замечаешь того, что Отечество драгоценнее и матери, и отца, и всех остальных предков, что оно неприкосновеннее и священнее b и в большем почете и у богов, и у людей - у тех, у которых есть ум, и что если Отечество сердится, то его нужно бояться, уступать и угождать ему больше, нежели отцу, и либо его вразумлять, либо делать то, что оно велит, и если оно приговорит к чему-нибудь, то нужно претерпевать это спокойно, будут ли то розги или тюрьма, пошлет ли оно на войну, пошлет ли на раны или на смерть, - что все это нужно делать, что это справедливо и что отнюдь не следует сдаваться врагу, или бежать от него, или бросать свое место, но что и на войне, и на суде, и повсюду следует делать то, c что велит Город и Отечество, или же вразумлять их, когда этого требует справедливость, учинять же насилие над матерью или над отцом, а тем паче над Отечеством есть нечестие?» Что мы на это скажем, Критон? Правду ли говорят Законы или нет?
Критон. Мне кажется, правду.
13. Сократ. « Ну вот и рассмотри, Сократ, - скажут, вероятно, Законы, - правду ли мы говорим, что ты задумал несправедливо то, что ты задумал теперь с нами сделать. В самом деле, мы, которые тебя родили, вскормили, воспитали, наделили всевозможными благами, и тебя и всех d прочих граждан, - в то же время мы предупреждаем каждого из афинян, после того как он занесен в гражданский список и познакомился с государственными делами и с нами, Законами, что если мы ему не нравимся, то ему предоставляется взять свое имущество и идти, куда он хочет, и если мы с городом кому-нибудь из вас не нравимся и пожелает кто-нибудь из вас ехать в колонию или поселиться еще где-нибудь, ни один из нас, Законов, не ставит ему препятствий и не запрещает уходить куда угодно, сохраняя при этом свое имущество. О том же e из вас, кто остается, зная, как мы судим в наших судах и ведем в городе прочие дела, о таком мы уже говорим, что он на деле согласился с нами исполнять то, что мы велим; а если он не слушается, то мы говорим, что он втройне нарушает справедливость: тем, что не повинуется нам, своим родителям, тем, что не повинуется нам, своим воспитателям, и тем, что, согласившись нам повиноваться, он и не повинуется нам и не вразумляет нас, когда мы делаем что-нибудь нехорошо, 52 и хотя мы предлагаем, а не грубо повелеваем исполнять наши решения и даем ему на выбор одно из двух: или вразумлять нас, или исполнять - он не делает ни того ни другого.
14. Таким-то вот обвинениям, говорим мы, будешь подвергаться и ты, если сделаешь то, что у тебя на уме, и притом не меньше, а больше, чем все афиняне» . А если бы я сказал: « Почему же?» , то они, пожалуй, справедливо заметили бы, что ведь я-то крепче всех афинян условился с ними насчет этого. Они сказали бы: « У нас, Сократ, имеются великие доказательства b тому, что тебе нравились и мы, и наш город, потому что не сидел бы ты в нем так, как не сидит ни один афинянин, если бы он не нравился тебе так, как ни одному афинянину; и никогда-то не выходил ты из города ни на праздник, ни еще куда бы то ни было, разве что однажды на Истм да еще на войну ; и никогда не путешествовал, как прочие люди, и не нападала на тебя охота увидать другой город и другие законы, с тебя было довольно нас и нашего города - вот c до чего предпочитал ты нас и соглашался жить под нашим управлением; да и детьми обзавелся ты в нашем городе потому, что он тебе нравится. Наконец, если бы хотел, ты еще на суде мог бы потребовать для себя изгнания и сделал бы тогда с согласия города то самое, что задумал сделать теперь без его согласия. Но в то время ты напускал на себя благородство и как будто бы не смущался мыслию о смерти и говорил, что предпочитаешь смерть изгнанию, а теперь и слов этих не стыдишься, и на нас, на Законы, не смотришь, намереваясь нас уничтожить, d и поступаешь ты так, как мог бы поступить самый негодный раб, намереваясь бежать вопреки обязательствам и договорам, которыми ты обязался жить под нашим управлением. Итак, прежде всего отвечай нам вот на что: правду ли мы говорим или неправду, утверждая, что ты не на словах, а на деле согласился жить под нашим управлением?» Что мы на это скажем, мой милый Критон? Не согласимся ли мы с этим?
Критон. Непременно, Сократ.
Сократ. « В таком случае, - могут они сказать, - не нарушаешь ли ты обязательства и договоры, e которые ты с нами заключил, не бывши принужденным их заключать и не бывши обманутым и не имевши надобности решить дело в короткое время, но за целые семьдесят лет, в течение которых тебе можно было уйти, если бы мы тебе не нравились и если бы договоры эти казались тебе несправедливыми. Ты же не предпочитал ни Лакедемона, ни Крита , столь благоустроенных, как ты постоянно это утверждаешь, ни еще какого-нибудь из эллинских или варварских государств, 53 но выходил отсюда реже, чем выходят хромые, слепые и прочие калеки, - так, особенно по сравнению с прочими афинянами, нравился тебе и наш город, и мы, Законы. А вот теперь ты отказываешься от наших условий? Последовал бы ты нашему совету, Сократ, и не смешил бы ты людей своим уходом из города!
15. Подумай-ка, в самом деле: нарушив эти условия и оказываясь виновным в чем-нибудь подобном, что сделаешь ты хорошего для себя самого и для своих близких? b Что твоим близким будет угрожать изгнание, что они могут лишиться родного города или потерять имущество, это по меньшей мере очевидно. Что же касается тебя самого, то если ты пойдешь в один из ближайших городов, в Фивы или Мегару , так как они оба, Сократ, управляются хорошими законами, то ты придешь туда врагом государственного порядка этих городов, и всякий, кому дорог его город, будет на тебя коситься, считая тебя разрушителем законов, и ты утвердишь за твоими судьями славу, будто бы они правильно решили дело, потому что разрушитель законов весьма может показаться развратителем молодежи и людей неразумных. c Так не намерен ли ты избегать и городов, которые управляются хорошими законами, и людей самых достойных? Но в таком случае стоит ли тебе продолжать жить? Или ты пожелаешь сблизиться с этими людьми и не постыдишься с ними беседовать? Но о чем же беседовать, Сократ? Или о том же, о чем и здесь, - о том, что для людей нет ничего дороже, чем доблесть и праведность, соблюдение уставов и законов? И ты не полагаешь, что это было бы недостойно Сократа? d Надо бы полагать. Но допустим, ты ушел бы дальше от этих мест и прибыл в Фессалию, к друзьям Критона; это точно, что беспорядок там и распущенность величайшие, и, вероятно, они с удовольствием стали бы слушать твой рассказ о том, как это было смешно, когда ты бежал из тюрьмы переряженный, надевши козлиную шкуру или еще что-нибудь, что надевают обыкновенно при побеге, и изменив свою наружность. А что ты, старый человек, которому, по всей вероятности, e недолго осталось жить, решился так малодушно цепляться за жизнь, этого тебе никто не заметит? Может быть, и не заметит, если ты никого не обидишь, а иначе, Сократ, ты услышишь много такого, чего вовсе и не заслужил. И вот будешь ты жить, заискивая у всякого рода людей, и ничего тебе не останется делать, кроме как наслаждаться едой, все равно как если бы ты отправился в Фессалию на ужин. А беседы о справедливости и прочих добродетелях, они куда денутся? 54 Но разумеется, ты желаешь жить ради детей, для того, чтобы вскормить и воспитать их? Как же это, однако? Вскормишь и воспитаешь, уведя их в Фессалию, и вдобавок ко всему прочему сделаешь их чужеземцами? Или ты этого не думаешь делать, а думаешь, что они получат лучшее воспитание и образование, если будут воспитываться при твоей жизни, хотя бы и вдали от тебя? Или ты думаешь, что твои близкие будут о них заботиться, если ты переселишься в Фессалию, а если переселишься в Аид, то не будут? Надо полагать, что будут, если они только b на что-нибудь годятся, твои так называемые близкие.
Как устроен аппликатор Ляпко?Изготавливается он в виде эластичных резиновых пластин с закрепленными на них иглами и аппликаторных валиков. В резиновой основе вокруг игл и по краям аппликатора имеются ограничительные выступы, предохраняющие кожу пациента от избыточного проникновения игл и от повреждения. Расположение игл (шаг, или расстояние между иглами) и набор металлов, из которых они изготовлены, варьирует в зависимости от индивидуальных потребностей пользователя. Базовые металлы основы игл - это медные (латунные) и железные иглы, все или часть которых имеют покрытие из другого металла (свободен только кончик иглы). Могут, например, быть такие варианты: железные иглы без покрытия или с покрытием никелем, хромом, цинком, алюминием и пр.; медные иглы без покрытия или с покрытием серебром (золотом).
Размеры аппликаторов
Шаг аппликатора подбирают в зависимости от индивидуальной кожной чувствительности, которая не всегда зависит от возраста (ориентируются на комфортность ощущений при аппликациях). Детям и молодым обычно рекомендуют использовать аппликаторы с более густым шагом, пожилым - с редким.
Рекомендации по возрастным группам: 2-10 лет - 3,5 мм; 7-15 лет -- 3,5 и 4,9 мм; 15-30 лет - 4,9 и 5,6 мм; 30-50 лет - 5,6 и 6,0 мм; 40 и более лет - 5,6 и 7,0 мм.
Маленькие аппликаторы применяются для длительного прикладывания, даже ношения, в местах наибольших болей, в зонах расположения наибольшего количества акупунктурных точек. Рекомендуется носить такой аппликатор под поясом, эластичным бинтом или под укрепляющей повязкой.
Назначение и механизм действия аппликаторов-пластин и валиков сходны. Показания к лечению одинаковы. Но существуют отличия.
Отличия аппликаторов-пластин от валиков.
Аппликаторы-пластины предназначены для статического применения, они имеют более выраженный гальванический эффект, ощущаемый пациентом. Применимы для наложения на все участки тела, в основном на область спины, шеи, головы, живота, под стопы и икроножные мышцы. Работа с пластинами не требует помощи со стороны.
На аппликаторе нужно лежать или прикладывать его с прижимом (например, прижав тугой повязкой или положив сверху мешочек с песком). Обратите особое внимание на правильность укладки аппликатора, ведь от неё зависят эффективность лечения и характер получаемых Вами ощущений. Вам должны нравиться процедуры. При этом необходимо помнить, что чем большую площадь тела охватывают аппликаторы, тем меньше времени требуется для достижения терапевтического эффекта.
Валики - это аппликаторы для динамического применения ("игольчатый душ"). Используются на всех участках тела. Эффект достигается в 2 раза быстрее, чем при применении пластинчатого аппликатора. Валик требует участия помощника при обработке спины и труднодоступных участков тела, зато удобен для воздействия на любых участках (руки, ноги, голова, лицо и т. д.). С помощью аппликаторного валика можно за 10 минут разогреть всю семью после переохлаждения. Детям очень нравится, когда их "обкатывают" валиком, они просто хохочут от удовольствия.
Возможности аппликатора Ляпко:
Аппликатор Ляпко "Квадро" 6,2
Аппликатор Ляпко "Малыш" 5,8
Аппликатор Ляпко "Спутник" 6,2
Аппликатор Ляпко "Коврик" 6,2
Аппликатор Ляпко " Одинарный" 6,2
Аппликатор Ляпко Валик "Лицевой " 3,5
